— Что я ей скажу?
— Для начала "добрый вечер".
Каутин оттянул ворот котты.
— Ты точно себя хорошо чувствуешь?
— Нет. Потому что мой брат измучил меня, — простонала она и, выхватив из-за спины подушку, кинула в него. — Иди уже.
— Каутин отправился на пир? — спросила, приблизившись, мать — он промчался мимо нее.
В руках у нее была чарка с бульоном.
— Да.
— Это к лучшему. Он принимает на себя слишком много ответственности.
— Причем не своей.
— Да.
Они замолчали.
Мать посыпала бульон петрушкой и протянула Алекто. Она с благодарностью обхватила чашу.
— Если не есть петрушку, у ребенка вылезут веснушки, — произнесли они одновременно и замолчали.
— Должно быть, я мало ела ее в детстве, — заметила Алекто после паузы.
Несмотря на слова, ее мало волновали крапинки, усеивающие ее лоб и щеки, едва заметные, как она теперь понимала, а не чумные бубоны, которыми они когда-то казались.
— Простите, что заставила вас волноваться.
— Вы ребенок. А детям это свойственно.
— Я не ребенок, — Алекто села в постели. — И хочу, чтобы вы видели во мне взрослого разумного человека.
Мать задумчиво посмотрела на нее.