Но в какой-то момент все эти неудобства отступили перед тем самым чувством, о котором говорил отец: они заметили оленя и помчались в его сторону. Алекто вдруг охватило одно желание — как можно скорее нагнать зверя. О том, что будет, когда они это сделают, она не думала. Кровь бурлила, заснеженные ветки мелькали перед глазами, а звук копыт буквально оглушал.
В нетерпении она даже несколько раз стукнула Каутина по спине.
— Быстрее.
Тот, обернувшись, что-то ей прокричал.
— Что?
Свист в ушах мешал расслышать ответ.
— Не стоит… — донеслось до нее, а остаток фразы снова проглотил ветер, но Каутин все же пустил коня быстрее.
Все произошло настолько стремительно и неожиданно, что она не успела этого понять: беря препятствие в виде поваленного дерева, животное зацепилось за корягу и, обрушившись на передние ноги, повалилось на бок. Каутин успел соскочить, а вот Алекто на пару мгновений потеряла себя от удара о землю. Когда тьма раздвинулась, она услышала свое судорожное дыхание и обнаружила нависшего над ней Каутина. Его лицо было искажено, он что-то кричал, а руки дрожали, и Алекто увидела, что они в крови. Дотронувшись до лица, осознала, что — в ее.
Разум возвращался медленно, то крутя перед ней заснеженные верхушки деревьев, обступивших ее точно огромным древесным колодцем, то кидая обратно к брату. Он пытался поднять коня, который придавливал ее, но тот лишь ржал и сучил ногами. Алекто попыталась двинуться и застонала.
— Иди, — прохрипела она, — позови на помощь…
— Я тебя не оставлю, — почти прорыдал Каутин, стирая со лба пот.
Худ сполз, открыв мокрые взъерошенные волосы, иголками торчавшие на ледяном ветру.
— Ты его не поднимешь.
— Он у родника меж вывороченных дубов, — донесся до них далекий крик, за которым последовал заливистый лай собак.
— Они там, иди же, — Алекто из последних сил оттолкнула брата.
Сидевший на корточках Каутин завалился назад на руки, но тут же вскочил.
— Я сейчас, — крикнул он, бросившись в сторону голосов и то и дело оборачиваясь на Алекто. На ходу споткнулся, но, пробежав пару шагов, не упал. — Приведу помощь, Алекто, держись.
Когда качнувшиеся заснеженные ветви скрыли его из виду, Алекто прикрыла глаза. В ушах шумело, болела придавленная нога, и саднило висок. Похоже, из него-то и натекло столько крови. Ничего страшного, она чувствует свое тело и, наверняка, было больше испуга, чем настоящей раны.
— Ну же, Смерч, постарайся, — взмолилась она, но конь в ответ лишь жалобно тонко заржал.
Алекто откинула голову, чувствуя, как затекает за шиворот снег, а к горлу подступает тошнота.