А при матери этого не должно произойти.
— Никуда я не уйду, пока вы больны.
Схватив ее за локоть, Омод молча протащил мать до выхода и вытолкнул наружу, захлопнув дверь. Привалился к створке и, прикрыв глаза, погрузился в горячее забытье.
Посмотрев на спящую Алекто, я прошла в смежную комнату, выглянула наружу и кликнула сэра Вебрандта. Оставив его сторожить, запахнула плотнее плащ и двинулась вперед.
Снег падал пушистыми хлопьями, под ногами ломалось с тихим хрупаньем. В розарии царил полумрак, а стеклянный купол был полузакрыт снежной шапкой.
Оглядевшись по сторонам, я поняла, что того, кого ждала, тут нет, и двинулась дальше. Цветы словно поворачивали вслед головки, когда я проходила мимо, удивляясь такому позднему визиту.
Приблизившись к центру розария, где была особенно пышная клумба, над которой Бланка, верно, немало потрудилась, я замерла разглядывая девушку, нежные мраморные уста которой были сложены в полуулыбку, словно она гадала, от кого цветок, который она держала в руках.
— Верно, гадает на способ расправы.
Я вздрогнула и обернулась.
Тот, кто стоял за мной, в этот миг напоминал обычного человека, и сердце неожиданно заколотилось быстрее.
— Думаю, она подарила эту розу сама себе.
Качнулись одежды, и Бодуэн двинулся ко мне.
— Зачем ты звала меня, Хамелеонша?
— Алекто…
— Я предупреждал тебя.
— Прошу, помоги ей, а потом оставь нас.
— Смертная не вправе ставить мне условия.
Зародившееся вокруг него легкое сияние напомнило мне о том, что передо мной существо, более не принадлежащее к человеческому роду. Волосы, так напоминавшие когда-то солнце, тоже тихо засветились, развеваясь без ветра.
— Я прошу тебя не как смертная, а как та, кто зачала ее от тебя.
Бодуэн замер, не дойдя до меня несколько шагов, и лишь глаза остались светиться в полумраке двумя ободками.