Стоп, стоп, стоп… Что же мы утверждаем? Что самостоятельная экзистенциальная личностность в истории и в обществе может быть утрачена? Христос в беседе с Никодимом настойчиво обращал внимание этого высокопоставленного израильского пастыря и мудреца на второе, духовное рождение. Видимо, эта проблема была вполне актуальна даже для самой макушки иудейской элиты. Это и есть ответ. Акт вочеловечивания, который через экзистенциальную любовь от родителей к детям из поколения в поколение передавал эстафету духовного существования, все-таки может быть утерян. И действительно был утерян, раз Христос снова ставит эту задачу. Здесь мы должны сделать капитальнейший вывод. А именно: адамитская, т.е. неинкарнируемая, самоличностная человечность не передается просто как родовая, например, генная наследственность. Точно так же как и самосознание, речь и другие культурные качества кроманьонского человека тоже не передаются по наследству если человек не общается с рождения с себе подобными. Как мы уже писали, человек выросший в лесу с дикими животными остается животным. И это значит, что даже принадлежность к роду Адама, Авраама и других патриархов не гарантирует наличие истинно человеческой экзистенциальной личности. Аврааму было обещано бесчисленное потомство, и евреи были убеждены в своем превосходстве, только потому, что они – семя авраамово. Но человеческая личность появляется только в экзистенциальных отношениях, и личностное существование передается в экзистенциальной любви, а не через аристократично-родовую или сакральную кровно-династическую наследственность. Без нравственного совершенства и экзистенциальной любви экзистенциальная человечность не передается и в какой-то момент утрачивается. Интересно в связи с этим, что в средневековой европейской литературе о Граале потеря чаши интерпретировалась как утрата райского состояния, потеря внутреннего сакрального центра. Грааль надо понимать как истинную человечность, вот почему так важно знать истину. "Истина сделает вас свободными" (Ин. 8:32) – это действительно так.
Сегодняшняя цивилизация, включая все национальные культуры – это по преимуществу продолжение и результат деятельности старой модели человека. Из чего мы делаем такой вывод? Или по каким признакам можно об этом судить? Прежде всего, потому, что сегодняшний человек, прямо скажем, не долгожитель, как, например, Адам или его ближайшие потомки. Второе: эмоции, желания, хотения сегодняшнего человека возникают не по его воле или решению. Он в лучшем случае может только отслеживать их появление и развитие, может сопротивляться, но не властен пробуждать, генерировать, то есть управлять их возникновением. Как можно при такой ситуации ставить себе в задачу, например, нравственное совершенство? Это немыслимо, если душа не подчиняется сама себе, а находится во власти ангела-двойника, т.е. все-таки другой личности и со своими, иногда даже противоположными интересами. Сангвиники, конечно, больше могли бы как-то себя контролировать, но их на земле абсолютное меньшинство. Тут надо уточнить состав населения по темпераментам. Сангвиники встречаются в лучшем случае один на тысячу и как демографический фактор их можно не учитывать. Флегматиков в любой стране – подавляющее большинство (70-90%). Остальные – холерики. И чем южнее страна тем больший процент флегматиков по отношению к холерикам, потому что на севере в прошлые времена было выгодней заниматься охотой, а на юге земледелием и это существенно влияло на демографию. Таким образом, для большинства населения в любой стране нормальное существование заключается в обывательском и потребительском мещанстве (при любой амплитуде достатка: от нуля до миллиардов), которое ненавидели и над которым смеялись практически все классики литературы. Мораль этого типа существования умещается в десять заповедей Моисея, а культура – в рамки теле-шоу (величественно-грустных стихов о своих прошлых существованиях они не пишут).
Наверное, после наших рассуждений о двух моделях человека, с явным предпочтением адамитской, у читателей может возникнуть подозрение, что автор, заинтересованный в неравенстве, проповедует некий религиозно-философский шовинизм. Поэтому, чтобы раз и навсегда очиститься от таких несправедливых обвинений, сразу открываем всем желающим рецепт, как стать человеком в адамитском смысле. Достаточно человеку всего лишь только заинтересоваться, а еще лучше увлечься идеей нравственного совершенства, как он сразу же и непременно станет объектом Божественного внимания, того самого внимания, которое сделало Адама богоподобным человеком. А это внимание и есть Божественная экзистенциальная любовь, та самая структурирующая сила, созидающая богоподобную личность. И это обсолютно гарантировано, ведь если человек возжелает нравственного совершенства, только спиритуальная точка, только центр самосознания, только экзистенциальное самовластное ядро, способное само генерировать желания, только оно делает возможным достижение нравственного совершенчтва. И Господь, конечно же, это дает. Мы твёрдо можем обещать, что экзистенциально ипостазированная человечность достигается даже при еще только попытках романтического созерцания идеи нравственного совершенства. Это сопровождается многими интересными явлениями и впечатлениями, которые обычно верующие называют религиозным опытом, в котором самые именно достоверные чудеса происходят внутри человека, а не снаружи, когда он получает от Бога и открывает потом в себе новые, необычные способности и возможности. Мудрость и проницательность, переходящие в прозорливость, пророчество, как способность проникаться замыслами Творца… Пророчество это созерцание времени, ведь время воздушно. Истинное пророчество чуждо тщеславия и любопытства, оно бескорыстно. Осмысление прошлого – это тоже пророчество, так как здесь – прорыв из одного времени в другое, неважно, в прошлое или в будущее. Цель пророчества не в том, чтобы приспособиться и приготовиться, а в том, чтобы эстетически пережить глубину и красоту божественного промысла. Правда, тогда надо быть готовым к тому, что возникнет проблема одиночества среди толпы людей, равнодушных к вашим новым интересам.
Но, спросит скептичный читатель, какой смысл мне интересоваться нравственным совершенством, даже ради сомнительного зарождения и возникновения моей экзистенциальной личности, если это нравственное совершенство все-таки отнюдь не кажется мне достижимым? Как то слабо верится. Ведь идея, чтобы подвигнуть меня на что-то должна быть убедительной уже именно сейчас пока я еще просто обыкновенный человек, простой, так сказать, обыватель. Что ж, с этим не очень-то поспоришь, глядя на окружающую реальность… Ладно, пока в рамках этой реальности (мы ведь тоже реалисты) согласимся с тем, что абсолютное нравственное совершенство в нашем теперешнем состоянии – это идея чисто умозрительная, в реальной жизни не достижимая и не существующая. Мы и не берем на себя обязанность вот так – бац, и сразу стать совершенными, и, конечно же, не призываем к этому других. Но просто рассмотреть эту идею через призму философии разве не интересно? Абсолютное нравственное совершенство, или, говоря философским языком, моральный абсолют, к которому призывал Христос, и при достижении которого Он обещал духовное блаженство и телесное бессмертие, и действительно недостижим, но недостижим только при помощи запретительной морали. Однако совсем по-другому все может быть, если мораль воспринимать эстетически. Ведь если прекрасное, например красивый поступок, вызывает в душе эстетическое наслаждение, то, наоборот, безобразное, например подлый поступок, вызывает в душе точно такое же эстетическое, но уже страдание. Разве этот феномен не вселяет надежду? Сейчас, наверное, настал момент, для того, чтобы как-то сформулировать отличительные признаки каждого типа морали, о которых мы говорим и будем говорить в дальнейшем, особенно, для читателя, не погружавшегося в дебри теоретической этики. Итак, есть три типа, или, лучше сказать, три уровня морали. Первый уровень – это насильственная мораль, направленная против преступников. Инструменты этой морали – устрашение, кандалы и виселица. Второй уровень – это запретительная, т.е. официальная мораль, принятая в обществе. Она обличает и осуждает пороки человека или общества, ненаказуемые насильственной моралью. И, наконец, третий уровень – это эстетическая мораль. Эта мораль совершенно на добровольной основе только приглашает, только предлагает нечто идеальное, эстетику благородства, идеал дружбы и любви. И если для запретительной морали, направленной на других, нужны проповедники и пророки, а так же чудеса, подтверждающие богоугодность их проповеди, то для эстетической морали, направленной на себя, нужен только образец, т.е. реальные человеческие отношения, подтверждающие саму возможность морального идеала. И тогда достоверные проявления святости Грааля в человеческой истории совершенно необходимы. Ну, и добавим на всякий случай, что мы здесь нисколько не хотим принизить официальную мораль. То, что эта мораль основана на чувстве стыда, а не на укорах совести вовсе ее не упраздняет.
Но давайте вернемся к Адаму и продолжим размышление о новой модели человека в свете идеи морального идеала. Представим себе ситуацию, когда экзистенциальная личность уже существует, как это было с Адамом, а некий окончательный выбор между добром и злом еще не совершён. В этой ситуации возникает вопрос: гарантирует ли экзистенциальная человечность адамитского типа сам выбор добра и в перспективе достижение морального идеала? Как видим на примере Адама, к сожалению, нет, просто существования экзистенциальной личности не достаточно. Более того, с той минуты как Адам совершил, так называемый, первородный грех, экзистенциальная суть которого в недоверии к Богу, многое изменилось. Эти изменения, кроме душевного состояния самого Адама, касались и задачи распространения адамитского типа личности дальше среди кроманьонцев. Можно предположить, что Адам, призванный через доверительное общение и братскую любовь экзистенциально вочеловечивать окрестные племена, в результате своего грехопадения уже не мог делать это по первоначальному божественному замыслу. Возникновение собственной экзистенциальности, собственного спиритуального центра, возможно не просто в длительном культурном общении с другой уже существующей личностью, но именно в близком и экзистенциально-доверительном общении. Однако, имея в себе недоверие (т.е. состояние противоположное этой любви) и боязнь другой личности (потому, что она точно так же способна на отчуждение и враждебность), что Адам мог сделать? Может, и мог что-то, но только при условии своей безопасности, которая возможна при условии надежной власти, а значит превосходства, и это предполагало использование традиционного в те времена культа отца, опору на отцовский авторитет. Библейское учение о физическом происхождении всех людей от Адама невозможно согласовать с современной генетикой, научной археологией и антропологией. Но отцовство, понятое не буквально, а символически, позволяет предположить нечто другое. "И стал Адам отцом всех живущих" – это, наверное, надо понимать так, что вочеловечивать в общении Адам мог, например, только маленьких кроманьонских детей, которые, подрастая под его любящим вниманием, воспринимали его, как дети отца. Т.е. Адам становился им как бы приемным отцом. Родных же отцов этих детей Адам не мог экзистенциально полюбить, т.к. не способен уже был на братские отношения, которые были бы возможны только до первородного греха.
Некоторые исследователи, пишущие на эту тему, считают, что акт вочеловечивания кроманьонцев Адам и потом адамиты совершали путем таинства с соответствующим обрядом. Мол достаточно совершить символические жесты или действия, и Бог Сам чудом совершит преображение человека. Здесь сказывается обрядоверие и другие социально-психологические стереотипы современных христианских церквей. Но, как вытекает из реальной церковной действительности, и обряд, и таинство здесь совершенно бессильны, если нет тех специфических человеческих отношений, при которых возникает специфическое качество внимания, которое мы определили как экзистенциальную любовь. Сложные системы обрядов в любых религиозных сообществах начинают стремительно накапливаться именно тогда, когда стремительно накапливается отчуждение , недоверие и невозможность даже на малое время возникнуть экзистенциальной любви. Впрочем, надо признать, что частично эти исследователи правы. Т.е. обряднические практики, наверное, и действительно имели место. Адам, и особенно его потомки, действительно совершали обряд. Сначала это была уступка сознанию кроманьонского человека, т.к. тогда уже десятки тысячелетий существовало белое жречество с его обрядами и таинствами. Ведь Адам оказался первым экзистенциальным человеком во времена вполне развитой культуры преадамитского человечества. А кроме того, надо было как-то себя вести и с отцами, которые отдавали своих детей на воспитание. Взрослые кроманьонцы тоже, наверное, хотели принять участие в новом хорошем деле, и видимо такой обряд над ними сопровождался с их стороны клятвой в сыновней верности и покорности. Сначала это были компромиссы и уступки языческому обрядоверию, подобно тем, когда христианские церкви строят свои храмы на месте языческих капищ, или совмещают по времени христианские праздники с древнеязыческими. В таких компромиссах происходит взаимное влияние, и тогда христианство становится немножко языческим, например, обрядническим, а язычество – христианизированным, например, приписывает себе нравственные идеалы, взятые из Евангелия. То же было и с практиками вочеловечивания.
Живя в окружении охотничьих и раннеземледельческих племен, Адам и его потомки должны были через общение с этими людьми и их духовное воспитание пробуждать к жизни в каждом из них новый тип человека. И с каждым из них иметь потом глубокие братские отношения на основе свободы и равенства. Если бы Адам в первородном грехе экзистенциально не расстался бы с Богом, он включал бы в свое общение с Ним новых и новых друзей, передавая им свою собственную экзистенциальность. И был бы один Отец (Бог) и множество Его сынов. Но получилось не совсем так. Путем особой жреческой инициации адамиты делали окружающие племена своими приемными детьми. Отцом стал Адам. А после него "отцами" становились адамиты, с неизбежными подсознательными кастрационными импульсами со стороны "отцов" и эдиповыми комплексами со стороны "сынов". Ведь когда пользуешься авторитетом отцовства, приходится терпеть и то, о чем писал Фрейд. Понятия "духовный сын", или "духовный отец" при Адаме еще, наверное, не были, так сказать, в ходу, поэтому Адам остался в исторической памяти как просто отец всех живущих, не уточняя, что приемный отец. Кстати, здесь пора бы прикинуть, к какой касте принадлежал и сам Адам по физическому рождению. Ведь не исключено, что взятое им на вооружение символическое отцовство уже было. Причем было давно, с самых первых времен власти старцев, а потом жреческой касты.
В дальнейшем возник и упрочился институт уже чисто поповского, по сути, превосходства и поповской власти. Господствующее священноначалие, священническая знать теперь требовала покорности и работы в виде жреческой десятины. В мифологии, например, народов Кавказа очень силен культ рождающего отцовского начала (в отличие от обычного в язычестве материнского), который особенно ярко выявлен в наименовании некоего племени могущественных людей, как бы полубогов. В нартском эпосе они назывались – "Аеырги". В более поздней мифологии Аеырги – это уже божества, среди которых в частности Ажвейпш. Авторитет этих богочеловеков среди окружающих племен был, наверное, огромен, преданность им тоже. Ведь бывшие кроманьонцы долгое время могли быть преданными слугами.
Что же потом? Адамиты размножились, и следы их деятельности начинают прослеживаться уже в европейской истории. Задолго до завоевателей кельтов, и даже до лигурийцев, первыми известными властителями Европы были иберы, имя которых сохранилось в самом названии земли: "Европа", "Иберийский полуостров". Поскольку этот народ появился намного раньше патриарха Евера, надо считать, что не в честь Евера была названа Европа, а в честь этих самых иберов. И приходится предположить, что они были не семиты, а выходцы из более древних родов, возможно, кавказских, потомками которых, наверное, являются, в том числе и баски (гасконцы). Что касается расенов, то у них есть много общего с этрусками, которые жили сначала в Малой Азии, а потом переселились на Апеннины. Думаем это тогдашние арийцы, которые имели возможность наблюдать и подражать иберам, но об этом особый разговор (в главе о кельтских котлах). Интересно, что те древнеевропейские иберы были властители не благодаря завоеванию, а благодаря культурному и религиозному влиянию. Видимо их и надо отождествить с потомками адамитов-аеыргов, новых проповедников монотеизма, т.к. вочеловечивание кроманьонских племен происходило одновременно с проповедью монотеизма.
В дальнейшем арийские завоеватели из Скандинавии кельты, оттеснивши иберов, сами подверглись с их стороны такому мощному культурному влиянию, что стали называть себя кельтиберами. Но это потом. А сначала на иберов, как потом на римлян, кельты произвели впечатление одержимых. Они, и действительно, были крайне непостоянны и необязательны, но самоотверженно, до полного самозабвения преданы своим вождям. В дальнейшем, уже в наше время, эта арийская черта проявится в преданности Сталину и Гитлеру. По отзывам римских историков "никогда нельзя было предугадать заранее, чего ожидать от этих безумных кельтов. То они впадали в прострацию, то вдруг поражали своим красноречием. Подчас производили впечатление глупых людей, а затем изобретали диковинные военные хитрости".
Проповедь монотеизма с самого начала встретила пассивное сопротивление со стороны волхвов, жрецов теперь уже языческих религий, а так же сильнейшее и сознательное противодействие сынов Каина и Ханаана. Каин, скорее всего, вообще не мог вочеловечивать, ведь здесь необходимы внимание, общение и любовь. Ему, а потом и его потомкам и не хотелось никого вочеловечивать, но только порабощать, они и стали своего рода рабовладельцами, относясь к своим подопечным как к рабочему скоту. Как это происходило, и как кроманьонец мог воспринимать экзистенциального человека? Только как высшее существо, кроме того, здесь надо учитывать механизм суггестии, почти гипноза, мощно проявляющийся при контакте человека с животным. Животные, например, собаки, хоть и не могут знать человеческого языка, однако все сказанное понимают. Это происходит за счет суггестии. Находясь под этим же гипнотическим воздействием человека лошади, например, верно служат человеку, даже жертвуя жизнью. Известно, что всадник может загнать лошадь насмерть, т.е. при необходимости она будет бежать, пока не умрет. В описаниях путешествий девятнадцатого века можно встретить интересные примеры того, как африканские аборигены, не раздумывая, жертвовали жизнью, защищая от хищных животных пришлого европейца, которого они воспринимали как белокожее божество.
Наказание, которое Всевышний наложил на Адама ("тернии и волчцы") усугубляется в отношении Каина: "когда ты будешь возделывать землю, она не станет более давать силы своей для тебя. Ты будешь изгнанником и скитальцем на земле". В Септуагинте сказано сильнее: "стенающим и дрожащим ты будешь" (Быт. 4. 10-12). Каин стал очень слабым и беззащитным, и его дети были тоже слабы и невелики ростом. Видимо карлики-гномы, или темные эльфы, о которых мы знаем из эддической поэзии – это и были потомки Каина. Как каиниты воспринимали других людей и что чувствовали при этом? Наверное, ничего хорошего. По знаменитому выражению Ж. П. Сартра: "ад – это другие". Город, этот искусственный и рукотворный рай построил Каин в земле Нод. Зачем? По сути, это было крепостью, защищающей от чужих людей и хищных животных. Замок, крепость, цитадель… с тех пор это стало первой необходимостью, а заодно и символом господства высших каст (аристократов) над низшими (плебсом). А богозданный, естественный рай стал легендой о прошлом и мечтой о будущем.
Однако, нет оснований полагать, что каиниты отказались от свойственной всем потомкам Адама жреческой функции, которая приобрела у них характер колдовства и магии. В этом они уподобились белой касте волхвов, потеряв, разумеется, со временем и свою собственную богоподобную личностность. Это предположение об утрате экзистенциальности подтверждается тем, что гномы во всех сказках считались существами второго сорта по сравнению с утонченными эльфами. Еще в этой связи обращает на себя внимание имя потомка Каина – "Ламех". Его переводят как "сильный, свирепый", или как "подобный волку". Если произносить "Ламех" как "Аламех", то второй перевод уже более правдоподобен, ведь слово "ала" на многих языках означает волк, собака. Кроме того, Ламех имел двух жен. Как мы знаем, многоженство это возврат к древней традиции белой касты.
Каиниты опасливо и враждебно относились только к кроманьонцам мужчинам, но не трудно догадаться, что с женщинами было по-другому. Когда мужчины из каинова потомства стали совокупляться с дочерями кроманьонцев, от этого смешения, видимо, не без магических практик, рождались необычные существа – великаны, о которых повествует Св. Писание и сказочные предания. Великаны, гоблины, орки, тролли. Эти существа имели, скорее всего, не просто не адамитскую, но даже и не кроманьонскую душу. Видимо здесь имела место одержимость особой расой демонов. Враждебность их человеческому роду доходила до людоедства. Об этой их особенности недвусмысленно рассказывают многие сказки европейских народов. Русская баба-яга, видимо, из похожего племени великанов-людоедов. Богатыри-нарты кавказского эпоса сражались видимо тоже с теми самыми великанами. Мы обещали, когда рассуждали о рептилоидах, поговорить о древней «евгенике» и селекции. Вот сейчас самое время. Не трудно догадаться и предположить, что у карликов каинитов были страсть и интерес к телесной величине, к гигантизму. А вот что пишет святитель Дмитрий Ростовский: "Когда сыны Божии пренебрегли заповедью Божией, и отвергли, бывшее среди их племени, законное и благословенное супружество, тогда они начали беззаконствовать в прелюбодеянии… И скоро Бог показал на них знамение Своего прогневания, ибо не благословил их ложа беззаконного… Но попустил в обнаружение Своего гнева, чтобы происходил от них необычный род. Родившиеся у них дети были некие страшилища некрасивые по виду. И когда они достигали возраста мужа, то делались не подобными по возрасту обыкновенным людям, но превосходили эту меру возраста, уподобляясь как бы неким деревьям дубравным… Исполины питались человеческим мясом". Жуткие исполины погибли в водах потопа: "Не вечно Духу Моему быть пренебрегаемым человеками сими, потому что они плоть" (Быт. 6.3). "Плоть" – это и означает, что они были животными, биологически тождественными человеку, и управляемыми через вселившихся демонов каинитскими магами.
Идеология, например, фашизма имеет корни, восходящие к тем самым настроениям, которые обнаружились у каинового потомства. В записях Раушнинга сохранились характерные высказывания Гитлера: "Я пользуюсь идеей нации по соображениям текущего момента. Но я знаю временную ценность этой идеи. Придет день, когда даже у нас в Германии, мало останется от того, что мы называем национализмом. Над всем миром встанет всеобщее содружество хозяев и господ… Не устранять неравенство между людьми, но усугублять его, поставив непроницаемые барьеры. Какой вид примет будущий социальный строй, я вам скажу камрад. Будет класс господ и толпа разных членов партии, размещенных строго иерархически. Под ними – анонимная масса, низшие навсегда. Еще ниже – класс побежденных иностранцев, современные рабы. Над всем этим станет новая аристократия, о которой я не могу вам говорить. Эти планы не должны быть известны рядовым членам партии…" (Ж. Бержье, Л. Повель. Утро магов. М. 1991). В третьем рейхе действительно усиленно формировали кастовое общество и подчеркивали это на парадах. Над германским народом возвышалась партия, над ней стоял орден СС и внутри его существовал внутренний круг посвященных – "Аненэрбе". Гитлер рассуждал о необходимости новой аристократии: "Идеал всеобщего образования давно устарел. Только когда знание снова приобретет характер тайного учения и перестанет быть общедоступным, оно вновь получит ту функцию, которую оно должно нести, то есть станет средством господства над людьми и природой".
Немецкие фашисты, по многим их высказываниям, сами же ощущали, что их корни из древности, например из Атлантиды. Возможно это и действительно так. Местом собрания высших посвященных СС был старинный замок Вевельсбург. Он мыслился как центр многонациональной империи СС. Интересно, что в Вевельсбурге, подражая рыцарям короля Артура, за круглым столом собирались тринадцать высших посвященных черного ордена. В этом замке даже был подготовлен постамент для чаши Грааля. Однако он так и остался пустым.
А вот цитата современного идеолога, видимо, похожей традиции: "Все люди… делятся на две категории: на Человекобогов, Божественных Субъектов, Сверхлюдей (элита, духовная аристократия, высшие люди) и на бессубъектных человеко-животных (плебс, низшие люди, недочеловеки). Отсюда кастовая, расовая, интеллектуальная дифференциация…" (А. Дугин. Консервативная революция. М. 1994, стр. 89).
То же разделение людей сохранилось в некоторых фрагментах еврейского устного и письменного предания. И кроме легенды о големе, здесь есть и другие примеры. Меньшиков в статье "Тайны Талмуда" пишет, что еврейка, вышедшая замуж за гоя, но принявшая потом еврейство вторично, не будет считаться виновной в прелюбодеянии, ибо жизнь ее до принятия еврейства вторично, уподобляется "сожительству с животным" (имеется в виду кроманьонец), которое по еврейскому закону не вменяется в грех женщине (трактат Кетубот. С. 36, толк. Тоссефота). Тот же трактат "Кетубот" (толк. Рааш 1,4) говорит: "семя гоя вне закона, ибо написано: у которой плоть ослиная и похоть как у жеребцов (Иез. 23.20). Сожительство с гоем не ставится ей в грех, потому что соитие с животным не относится к числу преступлений". Как видим, и здесь явно чувствуется наследие того самого предпотопного времени с его представлениями и практиками. Мы привели эти цитаты не для того, чтобы как-то выделить или морально унизить евреев. Просто в таком наглядно письменном виде не у всех народов это можно найти, но не сомневайтесь у других народов, конечно же, это тоже было. Например, в наше демократическое время трудно даже представить себе ту степень сословной разобщенности, какая существовала, например, в Европе средних веков. Современные популярные кинофильмы в этом смысле дают неправильную информацию. Рыцарь в боевых доспехах был для крестьянина почти сверхъестественным существом, на него смотрели как на жителя иного мира, почти как на божество. Никто не смел и подумать стать с ним вровень. Еще, например, четкое различие между големом и человеком, т.е. между потомками адамового рода и представителями окружающих кроманьонских племен, возможно, имеет свой отголосок в одной интересной особенности некоторых кавказских языков, например, в абхазском: наличие особого грамматического класса "разумное – неразумное". Так абхазское "дыйшьит": он его (человека) убил. В то же время "ишьит": он его (что-то неразумное, например, животное) убил. По этому же принципу различаются два суффикса множественного числа: "цэа" – для разумных существ, и "куа" – для неразумных. Когда "куа" применяется для определенной категории людей, то этим хотят выразить пренебрежение, как бы указывая на их второсортность, недостаточную сознательность.
Зло – это всегда тупик, и у самоличностного человека порождает синдром духовной клаустрофобии. Мрак и ад – это замкнутое пространство без света, т.е. конечность и темнота. А в противоположность этому тупику божественная перспектива добра воспринимается как насыщенная светом бесконечность. Свет здесь надо понимать как энергию. Свет и сам по себе есть электромагнитная энергия, а кроме того, он всегда служил поэтическим символом божественной энергии. А тьма, как поэтический символ, всегда обозначал или отсутствие энергии, или ее недостаточность, порождающую борьбу за нее, т.е. хищничество, энергетический вампиризм и т.д. Мир сей это апофеоз энергетической бедности при культе богатства. Он во тьме, и такой он – миллионы лет. А возраст Грааля – это возраст человеческой тоски по раю, начиная с того мига, когда появился первый ипостасированный человек, и когда он почувствовал в душе отблеск светоносной вечности.
Енох
ebooksa