— А если все побегут, что будет?
— Мы ведь только вдвоем, ха-ха! Возле вас и останемся. Вот вам крест!..
Тимох наблюдал такое почти каждый праздник: люди знали, что их просьбы тщетны, но все-таки, на что-то надеясь, просили, уговаривали. Он хотел было вмешаться, но смех и настойчивость девушек сами сделали свое — их пропустили.
Прихорашиваясь, они остановились под голой липой и стали смотреть на демонстрантов. И пока проходили автозаводцы, Лёдя с подругой, похожей на татарочку, приветственно махали им, как с трибуны.
Тимох заметил в колонне Сосновского, Шарупича и, подождав, пока они пройдут, подошел к девушкам. При виде его Лёдя встрепенулась, стрельнула взглядом в подружку.
— Знакомьтесь, — веселее, чем подсказывали обстоятельства, предложила она и перешла за черноглазую подругу.
— Кира…
— Можно с вами постоять?
— На здоровье!
— Хорошо, когда вокруг много народу. Знамена, гомон. Правда?
— Еще бы,— по-мальчишески кивнула Кира.— Хлеба и зрелищ! Здорово кто-то высказался за людей. Вы посмотрите только! Честное комсомольское, мы обеднели бы, отними у нас салюты и демонстрации. Только лень вставать рано, — засмеялась Лёдя.
— Ну, ну, не рисуйся. Сама ведь недавно говорила, что приятно. Чувствуешь что-то такое замечательное, что… не знаю, как и сказать.
— Я понимаю,— согласился Тимох. — Хорошо быть среди людей. А подумаешь, сколько они перенесли в войну, просто служить им хочется…
Позавчера, когда они со Смагаровичем остались одни, тот горячо принялся рассказывать про свою бригаду. «Ребята что надо. Золото — ребята! — Так называл он и девушек.— Я за них на все пойду. Пусть только обидит кто…»
Виктор морщил усыпанный золотисто-коричневыми веснушками нос, помогал словам руками и, чтобы передать свои чувства, заглядывал в глаза Тимоху, требуя этим, чтоб и тот смотрел на него. Когда же Тимох, подкупленный добротой друга, рассказал о Лёде, рыжий друг расстроился. «Кто его знает, — признался он, помолчав. — Не знаю, Тима. Она, конечно, не чья-нибудь собственность. Но и человеку нужно делать так, чтобы хорошо было не одному ему…»
— Смотрите, смотрите! — воскликнула Лёдя. Она хотела показать пальцем, но спохватилась и вскинула ладонь лодочкой.
Над колоннами взлетали голуби — белые, краснокрылые, желтохвостые. Испуганные многолюдием, шумом, музыкой, они — даже выгнули спинки — устремились ввысь и, поднявшись над домами, по привычке, сделали круг. А колонны всё шли и шли.
Наконец показались бело-голубые стяги — на площадь вступили ряды физкультурников, замыкавшие шествие. Шагали они широко, мужественно размахивая руками. Тимох не видел военного парада, и слаженный шаг физкультурников после демонстрантов показался ему каким-то окрыленным. Он и себя почувствовал более сильным, ловким. «Вот и буду служить ей»,— решил он, думая о Лёде, и сказал:
— Правда, разные встречаются люди… Чего уж благороднее, как забота о человеке? А что получается? Из некоторых и это делает себялюбивых прыщей. Сами еще палец о палец не ударили, а воображать начинают — все уготовано для их милости. А главное, принимая это уготованное, еще кисло кривятся, привередничают.
— Ой, верно! — поддержала его Кира. — Чтобы показывать себя, нужно, чтоб ты представлял что-то из себя…
ebooksa