Костяное веретено

В ушах Фи отдавался какой-то незнакомый звук.

Потом она поняла, что кричит, кричит от гнева, разочарования и ненависти. Ее барабанные перепонки звенели. Она схватила платье бабочки и изо всех сил дернула юбку, разорвав прозрачную ткань прямо по шву.

Секунду спустя прибежала Шейн, наспех замотавшись в полотенце. Она бросилась к Фи, схватила ее за плечи и развернула так, что они оказались лицом к лицу.

— Эй, Фи! Что случилось? Ты в порядке? — Шейн потрясла ее, и Филоре задохнулась, прижав руку к глазам, чтобы скрыть слезы. Наемница вытерла прилипшую к уху пену. — Как-то быстро мы перешли от того, что «все под контролем», к нервному срыву.

Фи не знала, что делать: истерически расхохотаться или броситься в объятия подруги. Она опустилась на колени.

— Прости, Шейн, я…

— Не извиняйся, — перебила Шейн. Она взглянула на платье, затем села рядом с Фи на пол, прислонившись спиной к кровати. — Все, что я узнаю о твоем бывшем, ужасно меня злит, твои извинения могут стать последней каплей, и мне придется убить его.

Похоже, Шейн не шутила. Фи выронила растерзанное платье и откинулась, сев плечом к плечу с наемницей, не заботясь о том, что они обе мокрые, Шейн вдобавок в мыле, а сама она едва не плакала.

— Этот парень сразу мне не понравился, — заявила Шейн. — Тебе не обязательно мне все рассказывать — я и не жду. Просто объясни мне: что такое с ним и с этими бабочками?

Фи не знала, кому можно доверять. Не Арманду, конечно, но и в себе она теперь тоже сомневалась. А еще оставался Шиповник. Вот бы он оказался здесь прямо сейчас, попытался рассмешить — побросал чайные пирожные на вычищенные ковры Арманда или стал бы ныть, что сто лет не принимал ванну. Или, может, так разволновался, заглядывая к ней под полотенце, что покраснел бы для разнообразия.

Фи не знала, сможет ли принц вообще появиться в Беллисии. Шиповник сказал, что теперь он маг Света. Может, Фи осталась одна, но уже успела от этого отвыкнуть.

«Нет, не одна», — напомнила она себе. Шейн, вероятно, больше всех заслуживала доверия. Если Фи и могла на кого-то положиться, так это на дерзкую и вспыльчивую наемницу.

Филоре медленно разжала левую ладонь, чтобы показать Шейн выжженную на коже бабочку. Крылья, казалось, колыхались от движения пальцев.

— Это знак проклятия, — произнесла Фи, не зная, что еще поведать. Она представляла, с какой жалостью глядит на нее сейчас напарница. Фи никогда не хотела, чтобы на нее так смотрели, как на человека, которого нужно спасти.

На лице Шейн застыл миллион вопросов. Она смерила Фи долгим взглядом.

— Это он с тобой сделал? — спросила наемница сдавленным от ярости голосом.

Фи кивнула.

— Чтобы мне всегда приходилось возвращаться к нему. С тех пор бабочка стала его эмблемой. — Она беспомощно указала на смятое и порванное платье. — Я думала, что справлюсь, но не могу его надеть.

Фи обхватила рукой колени. Внезапно ей стало так холодно.

Арманд держал своих бабочек под замком.