Костяное веретено

Они добрались до цели, тяжело дыша от бега. Фи повернула ручку, и та оказалась не заперта. В конце концов, кто стал бы грабить оранжерею?

Они с принцем обменялись последним безумным взглядом, а затем Фи распахнула дверь. Ничего не произошло. Фи знала, что ей не следовало ожидать большего, но сердце все равно дрогнуло. Бабочки, вероятно, даже не осознавали, что попали в плен. Может, ее желание и не такое уж маленькое.

Шиповник встал за ней и обнял, его бархатный плащ взметнулся. Принц больше не был осязаемым, но она все равно чувствовала его присутствие, волнующую близость и искорки. Он поднял руку, нарисовал пальцем сложный завиток и, двигаясь, оставил за собой след из сияющих золотых пятнышек. Воздух внезапно наполнился пьянящим ароматом роз.

Бабочки волной выпорхнули из оранжереи, следуя за огоньками, которые изобразил принц. Фи ахнула, а Шиповник рассмеялся ей на ухо и воздел обе руки, дирижируя симфонией бабочек. Оранжевые и белокрылые монархи кружились среди крошечных голубых, желтых с круглыми крыльями и многих других. Крылья трепетали, как сердце в груди, и Фи посмотрела на принца, ослепленная его лучезарной улыбкой.

— Как я уже сказал, маленькое желание, — прошептал он.

Бабочки разом вспорхнули выше, разлетаясь во все стороны, чтобы вновь обрести свободу. Фи надеялась, что они улетят подальше, чтобы их снова не поймал Арманд, и станут жить среди летних полевых цветов, которые белыми и пурпурными пятнами усеивали склоны гор. Монархи могли даже присоединиться к огромным роям, мигрировавшим в далекие страны, которых Фи еще не видела. И когда мир закружился в вихре красок, Фи кое-что для себя поняла.

Может, она все-таки начала верить в судьбу, совсем немного.

Глава 20. Шейн

Шейн поверить не могла, что Фи сбежала и бросила ее на этом снобском празднике. Причем, как сильно подозревала наемница, сбежала с одержимым призраком набором одежды!

Бал все еще продолжался, но для Шейн главное событие осталось позади. Она наслаждалась жаром полного ненависти взгляда Арманда, который рассматривал испорченный костюм бабочки, возмущала его гостей своими ужасными манерами и опустошала каждую тарелку на длинном столе с закусками.

Шейн стянула маску бабочки, поморщившись, когда вместе с ней выбились несколько прядей волос, и швырнула ее на пустое блюдо, липкое от жареного инжира. Оставалось надеяться, что Арманд обнаружит личину в конце своего душного приема и снова придет в ярость.

Заслышав легкий смех, Шейн вскинулась. Рядом с зеркальной стеной, положив одну руку на стекло, стояла девушка; ее рубиновые губы изогнулись, когда она встретилась взглядом с Шейн. Наемница так рот и открыла. Это была Рэд.

Шейн сочла ее очаровательной в дорожном плаще и поношенных ботинках, но они и в сравнение не шли с тем, как она выглядела сегодня вечером. Многослойное темно-красное платье цвело вокруг фигуры, как роза, шелковые лепестки, покрытые измельченной слюдой, мерцали при каждом движении. Блестящая серебряная маска держалась на водопаде кудрей. Рэд будто с вызовом подняла брови, а затем развернулась на каблуках и исчезла в арочном дверном проеме, взметнув подолом.

Шейн уже шла следом. Она столько раз думала о Рэд с момента их последней встречи, что не могла позволить ей ускользнуть. Наемница протиснулась через комнату, не обращая внимания на возмущенный крик женщины в украшенном драгоценностями головном уборе. Затем нырнула через арку в узкую нишу и обнаружила там уходящую во мрак кованую лестницу и поджидающую Рэд.

Она стояла, опершись рукой на железные перила. Если бальный зал заливали огни, лестницу освещали только несколько подвешенных на бронзовые крюки фонарей. Наемница едва сумела разглядеть очертания серебряной маски: острой угловатой морды волка.

— Рэд, — выдохнула Шейн. — Что ты здесь делаешь?

Да, наемница мечтала еще раз с ней столкнуться, но уж совсем не ожидала, что встреча произойдет на балу у напыщенного герцогского сына.

Рэд одарил ее дерзкой улыбкой.

— Для начала хочу сбежать с невыносимо скучного приема. Не присоединишься ко мне?

Шейн желала этого больше всего на свете. Она последовала за Рэд по узкой лестнице, музыка и смех остались позади.