Костяное веретено

Та мгновенно попыталась закрыть метку.

— Что ты об этом знаешь?

— Ничего, — поспешно заверила Шейн. — То есть самое основное. Ты ведьма, так? Родилась в павшем королевстве?

— И что с того? — Глаза Рэд опасно блеснули.

— Просто хочу спросить: не грозит ли тебе беда? Не нужна ли помощь?

— А, ты из этих, — горько усмехнулась Рэд. — Думаешь, меня всенепременно нужно спасать? Как предсказуемо. — Она глянула на Шейн с какой-то жалостью, а потом презрительно улыбнулась. — Прости, разочарую, спасители не нужны. И ты ничего обо мне не знаешь.

С кошачьей ловкостью ведьма нырнула под руку наемницы и уже хотела уйти, но Шейн перехватила ее запястье.

— Я знаю, что у тебя красивый голос. Что ты добрая, пусть и пытаешься это скрыть. Что красный — твой любимый цвет. Ладно, тут я больше догадываюсь. Мне он тоже нравится, — призналась Шейн, думая не о брошенном на кровать пыльном пальто, а о стоящей перед ней девушке, алой вспышке на фоне темного зеркала.

Наемница осторожно приблизилась, будто успокаивала пугливую лань.

— А еще каждый раз, как мы сталкиваемся, ты почему-то одна.

Рэд пожала плечами и улыбнулась, но глаза остались серьезными.

— Выяснила, что спутники меня задерживают. Вот и решила, что самой по себе лучше.

Интересно, сама ведьма слышала горький подтекст в своих словах?

— Знаешь, кто обычно так говорит? — Шейн крепче сжала ее руку. — Те, у кого, по их мнению, нет другого варианта.

Ведь она тоже твердила себе подобное, после того как покинула острова Несокрушимых. Шейн ушла сама, но ей все равно было больно. Она оплакивала потерю первой любви и еще более сокрушительную потерю Шейдена, своей второй половины, лучшего друга.

Впервые Шейн действительно осталась одна. Скитаясь по портам и приграничным городам, ведя жизнь наемницы, она затолкала боль глубоко в сердце и ожесточила его, чтобы больше не страдать. Увы, приобретенная черствость позволила ей с легкостью совершать поступки, которые прежняя Шейн бы не одобрила.

Вот, что видела наемница, глядя на Рэд. Того, кто жил под маской, потому что не мог себе чего-то простить. Шейн не знала, о чем речь, но понимала, какие ведьма испытывает чувства — глубочайшую уверенность, что ничем себя не обелишь, ведь слишком далеко зашел по кривой дорожке.

— Когда я только приехала в Дарфелл, то работала наемницей. И натворила многое, о чем теперь сожалею.

— Серьезно? — Глаза Рэд сверкнули, точно осколки льда. — Верится с трудом. Убеждена, некоторые границы ты никогда не переступишь.

— Возможно, — согласилась Шейн. — Но я знаю, что порой, приняв одно неверное решение, становится проще пойти и на следующую подлость. Вскоре ты вообще уже плюешь на совесть, но каждый шаг понемногу убивает тебя, пусть ты этого и не ощущаешь.