Костяное веретено

— Хочешь, я уйду?

Фи вцепилась в мягкую белую простыню. Она ясно слышала, что он говорит на самом деле: «Пожалуйста, не прогоняй меня». Фи глубоко вдохнула, пахло знакомым ароматом лаванды и розмарина — травами в саше, которые ее мать всегда прятала под подушку.

— Можешь остаться, — наконец сказала она. — Хотя во время сна компания из меня так себе.

— У меня уже давно и такой не было, — ответил принц.

Фи натянула одеяло до подбородка. Она находилась под воздействием проклятия всего год, а уже успела почувствовать, как ее сердце иссыхает в груди. Фи знала, каково лежать в темноте и отчаянно желать услышать звук чужого сонного дыхания — доказательство того, что ты не одна.

Шиповник подошел к окну, уселся на широкий подоконник, оперся рукой о колено и устремил взгляд на спящий город.

— Лучше не быть одному, — сказала она, не зная точно, кого имеет в виду, принца или себя. Фи не пожелала задумываться об этом всерьез, откатилась от края и уткнулась лицом подушку.

— Тогда, может быть, я буду приходить чаще, — засыпая, услышала Фи шепот принца.

Ночью ей снова приснилась сияющая белая башня, но на сей раз ее скрывал туман из-за дождя, тяжелые капли повисли на лепестках роз, словно слезы. Фи смотрела на спящего юношу, а комната становилась будто заброшеннее, розы теряли цвет, пока вокруг не остались голые холодные стены, острые шипы и единственное окно, залитое серым дождем.

Глава 9. Шиповник

Шиповник прислонился к окну и уставился в темноту за стеклом. Луна серебряным луком висела над безмолвными строениями города, который казался принцу слишком маленьким, окутанным туманом и со всех сторон окруженным сосновым лесом.

Подрастая, он смотрел на пестрый сад замка, по ту сторону стен его растянулись мощеные улицы процветающей столицы Андара — города Леонеса; в воздухе звенели крики торговцев, громыхал стук колес, а на каждой крыше развевался синий королевский флаг. По ночам в окнах загорались свечи, их было так много, что город перемигивался внизу, будто море светлячков. Но все это старые воспоминания. Уже давно из башни открывался единственный вид — на лабиринт шипов.

Услышав шорох простыней, принц посмотрел на девушку в противоположном конце комнаты. Спящая спрятала одну руку под подушку, а другой обхватила себя, она дышала медленно и ровно, будто мечтала о чем-то далеком. Мягкий полог кровати слегка покачивался. Шиповник опустил подбородок на руку.

Он так часто воображал эту девушку, но почти все оказалось неправдой. С раннего детства принц знал то же, что и весь Андар: Пряха явится за ним, он попадет в плен ее злых чар и превратится в злобное создание, покорное ее воле.

Уколов палец о веретено, Шиповник подумал, что вот и все, пришел его конец. Но перед ним в последний раз появилась волшебница Грёза. Она погрузила его в беспробудный сон, сказала, чтобы не отчаивался, проклятие Пряхи можно разрушить, и пообещала, что придет девушка, которой суждено разбудить его поцелуем.

Оказавшись в каменной башне, он жил лишь обещанием, что к нему придет эта девушка. Сестра всегда говорила ему: только любовью можно сдержать проклятие, и в глубине души принц верил, что любовь к спасительнице способна раз и навсегда разрушить чары Пряхи. Он мечтал о той минуте, когда они встретятся, о любви столь сильной, что ей подвластно стереть сто лет одиночества.

Когда наконец в башне чародея он посмотрел в глаза Фи, то просто сразу выложил все начистоту: о любви, судьбе, разрушенных чарах, обо всех желаниях, что таились в его сердце столетие. А Филоре посмотрела на него, будто он выжил из ума. Вероятно, это было худшее признание в любви всех времен и народов.

Шиповник подавил желание уткнуться головой в руки. Он не знал: удалось ли ему добиться успеха своими громкими обещаниями завоевать Фи или он окончательно ее оттолкнул. Принц не представлял, что делать. В тот миг в башне, когда Фи решительно его отвергла, он отчаянно хотел, чтобы ему представился шанс — малейший шанс — изменить ее мнение.

Но теперь Шиповник еще больше, чем прежде, надеялся, что не испортил все. Не из-за судьбы, одиночества или призрачной мечты о девушке, а потому, что никогда не встречал такой, как Филоре Ненроа.

Фи была проницательной, и на нее оказалось нелегко произвести впечатление. Он-то думал, что сразит ее наповал своей внешностью, магией или тем, что он принц из легенды. Но вместо этого его самого будто сшибли с ног: в груди зажглось что-то пьяняще-теплое, когда она провела сквозь него рукой и начала спорить о любви с первого взгляда. К тому же Фи такая умная, она выпаливала факты, будто целиком заглотила энциклопедию; Шиповник пожалел, что за эти сто лет не провел больше времени в библиотеке замка. Фи покинула свой дом и отправилась путешествовать по миру, узнала столько всего, о чем принц даже не слышал, видела то, что он отчаянно жаждал увидеть. А еще она была замкнутой. Шиповник гадал, сделали ли ее такой люди, или Фи от природы так подозрительна ко всему, через что могла провести рукой, но ему не терпелось выяснить.