А от холодного камня пахло кровью. Этого не могло быть. Та кровь, что пролилась здесь больше века назад, уже давно распалась на атомы. Впрочем, как и существо, ее пролившее. Но Мирослава не могла с собой ничего поделать – ей пахло кровью!
– А что выросло у тебя, зая? – спросил Славик шепотом. – Помимо самомнения. – Он коротко хохотнул. – Что это место перекроило в тебе? Мне просто интересно.
Она ничего не ответила, а он снова не стал дожидаться ее ответа.
– Папулю я хотя бы могу понять с этими его дворянскими закидонами. Голубая кровь и все дела! Граф Горисветов – звучит, да? А если к амбициям прибавится еще и бабло? Он все еще верит, что наша чокнутая прабабка спрятала в башне клад! Представляешь, зая?! Клад в этой полуразвалившейся халабуде! – Он запрокинул лицо к потолку, улыбнулся так, как будто единственный знал правду. – Это все дурачок Разумовский со своими фантазиями. Это он убедил папулю, что тайники существуют.
– Может быть, так оно и есть? – спросила Мирослава вкрадчиво.
Сейчас ей только и оставалось, что тянуть время. И плевать, что здравый смысл криком кричал, что ничего не выйдет, что Славик контролирует все, даже время.
– А все так и есть! – Славик перевел на нее пылающий страстью взгляд. Вот только страсть эта была такого рода, что делалось жутко. – Я точно знаю, что Разумовский тринадцать лет назад нашел в башне один из тайников. Вижу, ты удивлена! Думала, что можешь держать все под контролем, зая? Вот что я тебе скажу, ты не можешь держать под контролем даже свою собственную жизнь! Что уж говорить про все остальное?
– Что он нашел? – Сейчас Мирослава не тянула время, сейчас ей на самом деле было важно знать.
– В тайнике был вовсе не клад, как надеялся мой папенька. – Славик покачал головой. – Разумовский всего лишь разгадал семейную тайну, никому нафиг не нужную тайну!
– Что он нашел? – повторила Мирослава.
– Останки, зая. Он нашел замурованные в стену бренные останки старушки Агнии. Или на момент смерти она еще не была старушкой? Я не силен в нашей чертовой родословной.
– Какие останки? – Мирослава уже знала, какие именно. Череп с воткнутым в него костяным гребнем. Все остальное сгорело дотла.
– Да плевать мне, какие! – Славик вдруг сорвался на крик. – Кто-то прибил мою сумасшедшую бабку! Может быть даже этот ваш гений Берг! Он-то ведь точно знал о существовании тайников! Бабку прибил, золотишко прибрал, а то, что осталось от бабки, засунул в тайник на радость дурачку Разумовскому и на горе моему папаше! Знаешь, в какой он был депрессии? Впрочем, откуда тебе знать?! Ты тогда была еще мелкой. – Славик усмехнулся, снова почти ласково погладил Мирославу по голове. – Он так расстроился, что ушел в запой. Если бы у Разумовского не сорвало крышу, и он не стал убивать бедных детишечек, папенька пробухал бы до самой осени, а так пришлось брать себя в руки, решать проблемы. Мой папенька ведь весьма решительный! Ты же в курсе, зая?
Мирослава ничего не ответила, она прислушивалась к все усиливающемуся вою ветра над головой. Леонид Ступин писал про особенную природную аномалию, про грозы, случавшиеся в ночи, когда на башне загорался очередной Светоч. Однажды она уже была свидетельницей такой грозы. И она видела свет… Отсвет Светоча. И вот сейчас, кажется, снова собирается гроза…
– Разумовский, этот проныра, что-то узнал, что-то про дневник Берга. И папенька снова восстал из пепла, аки феникс, решил, что еще не все потеряно. А Разумовский снова его подвел, не сумел раздобыть дневник. Помню, как папенька рассвирепел. Сначала рассвирепел, а потом нанял какого-то урку, чтобы тот грабанул коллекционера. Вот только у коллекционера дневника не оказалось, перепрятал, старый хрыч. Или передал кому-то на хранение.
– Про какого урку ты говоришь, Славик? – спросила Мирослава. Голова по-прежнему гудела, но работала четко.
– Не знаю, никогда этим не интересовался. Да и какая к черту разница, если у них все равно ничего не вышло?! Дневник Берга так и не нашли. Прабабкин клад, стало быть, тоже! Вот такое кино, зая! Столько лет псу под хвост! И это я сейчас не про себя, а про своего дорогого папулю. Мне-то как раз в Горисветово нравилось с самого детства. Место силы. Ты же у нас продвинутая, знаешь, что это такое?
Мирослава знала. И даже знала природу этой силы. Можно сказать, шкурой чуяла. Точно так же, как и Славик.
– Сначала мне просто нравилось в усадьбе. – Он отступил от алтаря в темноту, голос его тоже отдалился. Со своего места Мирослава не могла его видеть. Слышала лишь голос и шуршание строительного мусора под подошвами кроссовок. – Уже тогда я рассматривал это место, как свои охотничьи угодья. Папенька об этом знал. Разумеется, знал! – Послышался плеск. – Ты была первой в списке жертв, зая. Мелкая, умненькая, красивая. Мне нравилось охотиться на тебя, загонять, как зверюшку.
– Всеволод… – Мирослава осеклась, – твой отец знал?