– Ее освободили. – Албасты вышла на берег, перебросила через плечо серебристую косу.
– Агнию?
– Демона. – Албасты усмехнулась, на мгновение превращаясь обратно в монстра. – Не такого древнего, как я, но все же. Ее освободили. Где гребень?
– Я не знаю. – Мирослава все понимала про гребень, спасибо дневнику Августа.
– Его вытащили. – Албасты потянулась, запрокинула к небу прекрасное лицо. – Вытащили мой гребень и теперь ее почти ничего не держит. Сколько уже было Светочей?
Она разговаривала с Мирославой так, словно они были давними подружками, решившими продолжить прерванную беседу. Это одновременно пугало и радовало. Хорошо, когда тебя понимают с полуслова. Плохо, когда твой собеседник – древняя нежить.
– Сколько? – повторила албасты нетерпеливо.
– Я не знаю, наверное, одиннадцать. Там девочка, – она кивнула в сторону завесы из ивняка. – Она будет двенадцатой. Ее нужно спасти.
– Кому? – Албасты смотрела на Мирославу со снисходительной усмешкой. – Ты знаешь, кто я такая?
– Знаю. – Мирослава вздернула подбородок. Она больше не боялась. Она не боялась бы албасты, даже если бы та решила принять свой исконный облик. – И я знаю, что ты их уже однажды спасла.
Албасты поморщилась, как от зубной боли. Словно бы у такой, как она, могут болеть зубы.
– Старый болтун. – Но в голосе ее не было злости. Наоборот, Мирославе послышалось что-то напоминающее нежность. – Никогда не умел держать язык за зубами. Кому рассказал? Твоему прапрадеду?
– Своему дневнику.
– Стоило утопить все его пожитки сразу после того, как он наконец оставил меня в покое. – К нежности прибавилась грусть. – Но я дала ему слово. У него был удивительный дар, дитя. Он умел убеждать. Даже меня он сумел переманить на свою сторону.
– Ты поможешь? – спросила Мирослава. – Я не знаю, как бороться с этой…
– С демоном. – Албасты снова усмехнулась. – Ты и не сможешь. Никто из смертных не сможет. Ну что ж! – Ее прекрасное лицо пошло рябью, выпуская на волю демона, куда более страшного и опасного, чем Агния Горисветова. – Сотни лет не развлекалась… – Ее зубы были острыми, как пики. Их было много. Они хищно поблескивали в свете луны.
Мирослава отступила.
– Правильно, – сказала албасты одобрительно. – Держись от меня подальше и постарайся удержать своих мужчин. Возможно, в память о старике, у меня получится сохранить твою жизнь. Но их жизни для меня ничего не значат. Ни для меня, ни для моего голода. – Между зубами-пиками выскользнул раздвоенный змеиный язык. Мирослава отступила еще на шаг, а потом побежала прочь. В том, что албасты не шутит, у нее не было никаких сомнений.
Хорошо, что рядом с ним были его ангелы. Хорошо, что когда-то они вошли в его жизнь и показали, какой многогранной, какой удивительной она может быть. Просто удивительной и удивительно жестокой. Ангелы подготовили его к изнанке бытия, к тем тварям, которые обитают на самом его дне.
Та тварь с черепом вместо головы очевидно явилась с изнанки мира. В этом у Самохина не было ни единого сомнения. Сомнения у него были лишь насчет способов, которыми можно попытаться тварь устранить. Ангелы и чуйка шептали, что нет ни одного по-настоящему надежного способа. А профессиональный опыт твердил, что начинать нужно с воспиталки. Вот с этой вполне материальной сумасшедшей тетки, самим своим существованием угрожающей жизни девочки. Самохину еще предстояло разобраться, почему чуйка и жизненный опыт молчали в тряпочку, когда он раз за разом мысленно тасовал колоду с подозреваемыми. Слишком много в этой колоде оказалось джокеров. Вон даже нездешняя тварь затесалась.