Рука с пистолетом легче пушинки, она медленно поднимается, ствол упирается в висок, сталь холодит кожу. Единственно правильное решение, если разобраться. Раз – и никаких проблем! Бегать за Артёмом он уже стар. Парня не догнать, девочку не отобрать. А то было бы еще лучше. Детей он никогда не душил. Он вообще никого никогда не душил. Но с чего-то же нужно начинать. Жаль, что не получится догнать. Ничего, Артём как-нибудь сам, своими собственными руками… Он тоже никого не душил… Слабак… А вот он не слабак! Нажать на курок – ему раз плюнуть.
И указательный палец упирается в курок, ощупывает, гладит, примеряется. Сейчас все закончится. Закончилось бы и раньше, если бы не этот назойливый звук. Дзинь-дзинь… одним проволочным перышком о другое. Самохин уже слышал этот звук. Он уже видел эти проволочные ангельские крылья. Крылья видел, а самих ангелов никогда…
Дзинь-дзинь… И с каждым звуком рука с пистолетом тяжелеет, наливается свинцом. И с каждым звуком в голове становится все больше его собственных мыслей: нормальных, человеческих. И с каждым звуком морок спадает, сползает с него ошметками яростно шипящей тьмы. Врешь – не возьмешь! Что ему, старшему следователю Самохину, какая-то нездешняя тварь?!
А за одной нездешней тварью вырастает следующая. Пока еще это лишь силуэт, виднеющийся сквозь нездешний сумрак чужой не-плоти, скрываемый от Самохина этим сумраком. Ненадолго скрываемый…
И с чего он, дурак такой, решил, что это вообще тварь?! Девица красоты нереальной, нездешней, в платьице длинном, но мокром, почти прозрачном. А под платьицем такое тело, что мама дорогая! А волосы у девицы такого цвета, что глазам больно. Длинные косы словно из серебряной пряжи…
И не косы вовсе, а змеи. Серебряные змеи, на манер тех, что клубятся на голове у Медузы Горгоны. И от красоты неземной враз ничего не остается. Не подвела, значит, чуйка, когда криком кричала, что теперь ему придется иметь дело сразу с двумя нездешними тварями. Вот повезло, так повезло…
Самохин вскинул руку с пистолетом. Выбор его сделался в разы сложнее: которую из нежитей валить первой. Если, конечно, их вообще можно завалить.
– Не советую, – сказала та, что со змеями. Начинала говорить ужасной тварью, а закончила снова прекрасной девицей, даже подмигнула кокетливо. – Не мешай мне, человек. По-доброму тебя прошу.
А ведь и в самом деле пока по-доброму. Вон и змеюку оттащила. Ту, что уже успела обвиться вокруг его ноги. И как только проморгал?..
– Не надо! – А это уже Мирослава. Принесла нелегкая!
Девчонка повисла у него на руке, не давая прицелиться, не позволяя выстрелить. Она уже висла на нем вот так же, когда защищала Елагина. Вот только Елагин точно был из плоти и крови, а эта краса из чего?
– Не мешайте… – Мирослава держала его крепко и в глаза заглядывала, ловила его ошалевший взгляд. – А лучше вообще отвернитесь!
– Охренела?! – Он и сам охренел. До такой степени охренел, что совершенно забыл о субординации и элементарном приличии. – Ты видишь, что у нее на голове?
Она и видела, и, кажется, даже знала. Боялась? А пожалуй, что и нет! Вот такая смелая девица!
– Это кто? – прохрипел Самохин. – Это что вообще?!
А та тварь, которая с черепом, которая в бытность свою меценатствовала и чудила тут в Горисветово, испугалась. Так испугалась, что в черных провалах глазниц на мгновение погас красный огонь. Словно бы, тварь мигнула растерянно. Вот только мигать нечем.
– Ты?.. – прохрипела тварь. Или это у Самохина в голове прохрипело? Сейчас ведь и не поймешь.
– Давно не виделись.
А вторая тварь, которая со змеюками, решила больше в девицу не перекидываться, скалилась своим акульим ртом, отпустила серебряных змей на волю. Одна из змей поползла к корчащейся на мокром песке воспиталке, а вторая обвилась вокруг шеи первой твари. Ну, вокруг гипотетической шеи, потому что из материального там был только череп. Остальное все так… – дым и тлен.
А Мирослава все тянула и тянула его прочь. Оказывается, не его одного тянула. Оказывается, Артём Морозов тоже вернулся. Спрятал где-то девочку и примчался на подмогу. Вот только кого и от кого нужно спасать? Хрен тут без ста граммов разберешь! Эх, шмальнуть бы…