Но вот Анна Дмитриевна подняла голову и взглянула на Сапфирову. От этого взгляда у Таисии Игнатьевны по коже пробежали мурашки, хотя выражение лица Тарасовой почти не изменилось. Когда Анна Дмитриевна заговорила, голос её звучал спокойно и буднично:
– Вы, Таисия Игнатьевна, говорите странные вещи. Вам, как и всем, прекрасно известно, что я не могла убить Алену.
– Могли, – убежденно заверила её старушка, – и убили.
– Ну и как же мне это удалось проделать? – с долей сарказма спросила Тарасова. – Может быть, у Зои Васильевны случился провал в памяти или я её загипнотизировала? Вы же отлично знаете, что с момента моего прихода на остановку в половине второго и до без четверти три, когда мы с Зоей Васильевной обнаружили труп, я ни на минуту не оставалась одна. Да вы и сами меня видели.
– О, тут вы правы, – сказала Сапфирова, но дело в том, Анна Дмитриевна, что, когда вы пришли домой с Зоей Васильевной, никакого трупа у вас на полу не лежало.
– Вы, видимо, повредились в уме, – наконец-то рассердилась Тарасова. – Зоя Васильевна может подтвердить, что как только мы вошли, то сразу увидели на полу тело бедной Алены.
– Не смейте называть ее «бедной Аленой»! – внезапно крикнула Сапфирова, и голос ее прозвучал как удар хлыста. – Вы хладнокровно убили ее и никогда не жалели об этом.
– Ну что же, продолжайте ваши нелепые фантазии, – сделала приглашающий жест рукой Тарасова, – выскажитесь до конца, прежде чем вас запихнут в психушку.
– Вы правы, – продолжала Сапфирова, не реагируя на ее последнюю реплику. – Алена Александровна действительно лежала на полу в вашей гостиной, только она была жива.
– Что за бред, – поморщилась Тарасова.
– Это не бред, – уверенно произнесла Сапфирова. – Я знаю, что Алена Александровна Тишкина была жива, когда вы вошли в дом.
– Жива с замотанным шнуром на шее? – усмехнулась Тарасова. – Артамон Матвеевич при вас подтвердил, что она мертва.
– Да, Анна Дмитриевна, когда я и Бочкин вошли, она действительно была уже мертва. Вы убили её, пока Зоя Васильевна Редькина ходила за Бочкиным.
Тарасова ничего не ответила, но отвела взгляд в сторону. Таисия Игнатьевна между тем безжалостно продолжала:
– Как только Зоя Васильевна вышла, вы задушили Алену Александровну каким-нибудь поясом, шнур был лишь частью мизансцены для зрителей. Но я расскажу вам, что произошло на самом деле. Примерно в начале второго, дождавшись, пока все ушли на автолавку, вы приглашаете к себе Алену Александровну «на минутку». Думаю, вы сказали, что хотите обсудить нечто важное, скорее всего, историю с козами. Она усаживается за ваш стол, ничего не подозревая, а вы начинаете накрывать, делая вид, что собираетесь угостить её чаем. Вот откуда появились чашки и сахарница на столе. Потом вы берете какое-нибудь кухонное полотенце, уходите в комнату и, – тут она сделала паузу, – смачиваете его хлороформом, эфиром или еще чем-нибудь подобным. Я, признаться, плохо в этом разбираюсь.
При слове «хлороформ» Тарасова сделала непроизвольное движение, чуть не уронив корзину с грибами. В глазах, устремленных на Сапфирову, впервые мелькнул страх.
– Вы заходите Алене Александровне за спину и усыпляете её. Может, вам хватило того средства, которым вы смочили полотенце, а может, и сделали ей какой-нибудь укол. Бочкин рассказывал мне, что учил вас делать уколы. Потом вы наматываете на шею провод, кладете ее еще живую на пол, убираете полотенце и все остальное, открываете окна, чтобы запах выветрился (я где-то читала, что хлороформу и, по-моему, эфиру присущ сладковатый запах), и уходите, заперев дверь. Нет, сначала вы подкладываете записку тридцатилетней давности. На улице вы подбрасываете в цветник часы жены Тишкина, украденные у Адской, и спокойно идете на люди обеспечивать себе алиби.
Через час вы возвращаетесь с Зоей Васильевной и обнаруживаете «труп». Вам, конечно, не составило труда послать её за Бочкиным, наверное, поэтому вы и выбрали её как свидетельницу. Она слабый человек, а в таких обстоятельствах вообще беспомощна. Потом вы душите усыпленную вами Тишкину и убираете пояс, думаю, спокойно вешаете его в шкаф. Вот откуда у «трупа» была теплая рука. Тело было теплым не потому, что не успело остыть, а потому, что еще не было мертвым. Сердце-то щупали вы сами и зеркало подносили ко рту тоже вы. На самом деле Зоя Васильевна видела лишь женщину на полу с замотанным на шее шнуром. Через пять-десять минут Артамон Матвеевич подтвердил факт смерти, но это не значит, что она была мертва, когда вы пришли. – Тут Таисия Игнатьевна перевела дух.
– Интересная сказочка, – бросила Тарасова, поджав губы. – Теперь я точно убеждена, что вы сумасшедшая старуха. Да, слов нет, вы придумали все очень убедительно, но с чего бы я стала убивать Алену? Может быть, по-вашему, я травила коз, испугалась разоблачения?
– Коз вы действительно травили, но разоблачения не боялись. Нет, Анна Дмитриевна, вы совершили три убийства совсем по другой причине, и я знаю её.