Корона Мышки-норушки

– Простите, я помешал вам работать, – начал я издалека, – ищу Сигизмунда Малежкина. На первом этаже никого нет, спросить не у кого. Мне сказали, что господин…

– Это я, – уже иным тоном произнес библиотекарь, – предвидя вопрос об имени, сразу отвечу: мне оно не нравится, я – Степан. Так меня крестили.

– Очень рад, что нашел вас, – сказал я чистую правду и показал свое удостоверение.

– Частный детектив, – прочитал библиотекарь. – Что вас привело ко мне?

– Среди прочего сомнение в виновности Малежкина, – ответил я, – есть подозрения, что Елизавета Фестова сказала на суде неправду. Помните эту женщину?

– Всерьез думаете, что можно забыть ту, которая помогла засадить тебя на зону? – засмеялся библиотекарь. – Когда я услышал, что она в зале суда говорила, ушам своим не поверил. Ну да, Броня знал, как мне отомстить, правильного человека нанял.

– За что брат решил жестоко наказать вас? – удивился я. – И если вы во время следствия и суда говорили правду о своей невиновности, то почему вам не поверили?

Библиотекарь обвел рукой помещение.

– На полках стоят книги, в них ответы на ваши вопросы. Брат захотел жестоко наказать брата? А за что Каин убил Авеля? Из зависти.

– Вы в школьные годы были не самым успешным учеником… – начал я.

Сигизмунд засмеялся и перебил меня:

– Спасибо за деликатность. Я в юности был вором, вруном, из школы в школу кочевал, горе отца, слезы матери. Но, несмотря на дурное поведение, ко мне липли девчонки. Только моргну, и любая моя. С Брониславом у нас маленькая разница в возрасте. И огромная пропасть во всем остальном. Он отличник, пример всем пионерам-комсомольцам, после окончания Консерватории стал неплохим пианистом. А бабы его стороной обходили. Внешне мы похожи, но души разные. Я женский пол приманивал, Бронислав отпугивал. И зачем я вам все это рассказываю?

– Рано или поздно правда должна восторжествовать, – проговорил я, – есть возможность получить денежную компенсацию за незаконное лишение свободы.

– Вы романтик, но в вас есть хорошая доля прагматизма, – заметил собеседник. – Я не нуждаюсь в деньгах. Я их перехотел на пятый год отсидки. На седьмой простил врагов. На десятый понял, для чего Господь такое испытание мне послал. На двенадцатый успокоился, начал радоваться тому, что произошло. Если ваша основная задача – восстановить мое доброе имя, то спасибо, не надо. Шум в прессе, пусть даже на пару дней, мне без надобности. Я счастлив со всех сторон. Изменения со мной стали происходить, когда на зону пришел отец Дмитрий, Кишуков его фамилия, начал зэкам о вере рассказывать. Я его беседы посещать не собирался, но начальник приказал. Брошюру батюшка мне дал, беседовал с дураком много. Ну и начал я прозревать. Наука психология утверждает, что личность человека не меняется, но о меня наука психология клыки затупила. Я стал другим, благодарен тому, кто меня за решетку засадил. За Бронислава теперь каждый день молюсь.

– Ваш брат умер, его жена тоже, а дочь Екатерина пропала, – сказал я. – Возможно, мы с Борисом неправы, но есть вероятность, что исчезновение вашей племянницы связано с тем давним делом: кражей драгоценностей и убийствами.

– Понял, – кивнул Сигизмунд, – рассказывайте, послушаю и приму решение, как себя с вами вести.

Глава тридцать третья

Когда моя речь иссякла, Сигизмунд встал и начал ходить за столом.

– Как ювелир я не особенно хорош, но мне нравилось работать с камнями, серебром. Заказы имел, клиенты были в основном молодые, которые хотели нечто по своему дизайну, например, колечко в виде зайчика, собачки. Сейчас такого пруд пруди, а много лет тому назад было не сыскать. Работа над подобным изделием простая, я приобрел популярность. Мать тайком от отца дала мне деньги на покупку квартиры. Мужу наврала, что я сам заработал. Жилье у меня было отдельное. Приятелей армия, я веселился, как та стрекоза из басни, куда пришел, там мне был и стол, и дом. Каждый день у меня праздник, гульбарий. Один раз заглянул на вечеринку, попал в самый разгар, народ был совсем веселый. Гляжу, на диване целуется парочка. Девку впервые увидел, а парня давно знал, Бронислав это был. Подошел к брату, по спине стукнул.

– Ай-ей, чем занимаешься!