Будет нечестно возложить на мать всю ответственность за детские травмы. Среди детей встречаются такие, кого очень сложно любить, потому что они с рождения неудобные: слишком шумные, чересчур эмоциональные, отличаются от большинства, странно себя ведут и с ними в целом тяжело. Они с младенчества попадают в группу аутсайдеров и становятся отверженными из-за того, что не вписываются в понятие нормы.
Дети с «минимальной мозговой дисфункцией» – так звучит диагноз невролога. Это частые гости детских психологов, потому что им сложно адаптироваться в социуме. Хорошо, если специалист подкован в медицинской психологии и разбирается, что к чему. Тогда обычные жалобы родителей на непослушание, неорганизованность, невнимательность, медлительность или, наоборот, гиперактивность, тревожность, неуверенность в себе, трудности общения со сверстниками, раздражительность, конфликтность, агрессивность, снижение мотивации к учебе станут медицинской проблемой.
Понять, откуда растут ноги, можно, сделав нейропсихологическую диагностику. Если будут выявлены нарушения в работе отделов мозга или задержка в развитии, то придется потратить океан родительских сил и проявить бесконечное терпение, чтобы помочь ребенку вырасти успешным. Кроме медикаментозного лечения, занятий с логопедом, нейропсихологом и детским психологом придется перестроить жизнь всей семьи. По-хорошему таким родителям нужны группы поддержки, потому что врожденные особенности принято считать дефектом воспитания и осуждать матерей. С этим эмоционально тяжело справляться, матери теряют возможность контролировать себя и срываются на детях.
Мне довольно часто приходилось консультировать отчаявшихся мам, которые после нейропсихологической диагностики понимали, что их ребенок не просто так не вписывается в процесс обучения. Он не лентяй, а заслуживает сочувствия и профессиональной помощи.
Однажды ко мне привели мальчика трех лет, потому что он плохо говорил, был агрессивным и дрался в садике, а выяснилось, что у него снижен слух. Или девочка-второклашка с символической агнозией (нарушение восприятия букв). Проблемы в школе начались после того, как она, учась в первом классе, упала с качелей и получила черепно-мозговую травму. Девочка начала отставать в технике чтения, читала по слогам без динамики, математика давалась ей тяжело. Бедолаге доставалось ото всех, и с нервным срывом ее привели лечиться ко мне. Таких историй много.
Родители в данном случае не могли знать, что делать с проблемами, а 30 лет назад так было и подавно. Отверженные социумом дети часто травмируются в садиках и школах. Родители пробуют «подчинить» нарушения работы мозга, ломают характер через физическое и эмоциональное насилие, что неизбежно травмирует и без того ослабленную психику.
Дети становятся социальными изгоями, потому что из-за особенностей поведения неудобны дома, в садиках и школах. Общество учит их, что агрессия – обычное дело. Жестокое воспитание таких детей увеличивает процент расстройств личности.
Последовательная стратегия воспитания, терпение и понимание со стороны взрослых, четкие правила, режим дня, запрет на гаджеты, ограничение просмотра телевизора – вот что им нужно. Достаточно хорошая мама будет чутко реагировать на перевозбуждение, успокаивать и стараться избегать эмоциональных перегрузок. Если вы родились особенным, вам пришлось несладко в период взросления. Вашим родителям не у кого было спросить, как вам помочь.
Есть и другой путь в отверженные – это жестокое обращение и игнорирование потребностей, когда бьют дома, издеваются, забывают покормить. Ребенок, маленький и беспомощный, усваивает, что рассчитывать не на кого, никто не защитит.
Рано повзрослевшие дети ужасных матерей формируют дезорганизованный тип привязанности. Они не знают, что такое жить без тревоги, чувства вины и стыда. Каждый день на протяжении десятков лет они испытывают постоянное беспокойство, стараются все делать безупречно, не умеют отказывать и в ста случаях из ста пытаются контролировать чувства других.
Как результат – синдром самозванца, низкая самооценка, проблема ощущения собственной ценности, отвращение к телу, невозможность смотреть на себя в зеркало, нарушение сна, переедание, потенциально опасные для здоровья виды спорта (на износ), алкоголь, попытки себя убить и другое самоповреждающее поведение.
«Битый ребенок» берет ответственность на себя за любые события, потому что чувство вины несет защитную функцию от несправедливых побоев. Страх заставляет его быть максимально внимательным и отслеживать настроение других людей, чтобы по звуку шагов за дверью понимать, в каком настроении идет мама или папа. Смысл поведения простой: если я буду себя хорошо вести, на меня не поднимут руку; можно контролировать родителей хорошим поведением. Но рано или поздно ребенок понимает, что его стратегия не работает и пытается сбежать из дома. Его возвращают, бьют сильнее и ломают окончательно.
Дети сбегают из дома, потому что им плохо. Редкие случаи врожденных психических расстройств не в счет. Общество закрывает на это глаза, потому что легче обвинить ребенка, чем помочь ему решить недетские проблемы в семье.
До сих пор помню, как сцепилась с одним священнослужителем на тему, что детей бить нельзя, поскольку это приводит к психологической травме. Я не почувствовала поддержки тех, кто слушал наш разговор. Мне было больно, потому что я стольким взрослым помогла забыть слезы из-за физического и эмоционального насилия, собрала психику по кусочкам, помогая вернуть веру в себя и желание жить.
Я знаю точно: жестокость в воспитании недопустима, агрессия рождает только агрессию. Беспомощность ребенка против ярости родителя – благодатная почва для травмы и формирования дезорганизованного типа привязанности, а также роли Спасателя. Уродливая родительская программа приговаривает ребенка жить в постоянном напряжении и с чувством вины.
Пациентка Н. обратилась за помощью, потому что испытывала постоянное внутреннее напряжение, тревогу и ненависть к себе. Ее жизнь – борьба за выживание. Она пришла ко мне по рекомендации подруги, прошедшей психотерапию и наладившей свою жизнь.
Анамнез. Мать – жестокая психопатка, избивала Н. за малейшие проступки. Все детство Н. слышала в свой адрес оскорбления, «тварь» и «мразь» – самые безобидные. Тотально токсичная мать заложила установку, что дочь отвратительна. До начала терапии женщина практически не смотрела на себя в зеркало.
В дошкольном возрасте Н. говорила себе, что ее настоящая мама умерла, а чужая тетя ее украла и не любит. Слово «мама» до сих пор вызывает у нее отторжение. Степень детского одиночества достигала крайней формы: в садике и младших классах школы с Н. никто не хотел играть, как часто бывает у детей из неблагополучных семей. Отверженная… Ее единственным другом была кукла, которую подарил папа. Родители вместе не жили, а если пересекались, «отчаянно дрались и ругались матом». По ночам девочка накрывалась одеялом с головой, клала рядом куклу и очень боялась монстра, жившего под кроватью.
Став взрослой, Н. в любых стрессовых ситуациях винила себя, не могла спать и есть, плакала и не находила себе места от внутренней боли. Обрушивала на себя самые ужасные слова, которые услышала от матери.
Курс психотерапии помог Н. обрести внутреннее спокойствие и стать эмоционально стабильнее. Я ею очень горжусь. Она заслуживает уважения за то, что не сломалась.
ebooksa