Огненный трон

Почувствовав, что стремительно краснею, я решила сменить тему.

– Клод сказал, что почувствовал в тебе дух Анубиса. Ты что, часто с ним общаешься?

Уолт потеребил кольца на пальцах.

– Я думал, вдруг он сможет мне помочь. Или хотя бы даст небольшую отсрочку перед тем… перед тем, как все закончится. Я хотел бы продержаться хотя бы до тех пор, пока вы победите Апопа. Быть рядом, помогать… Тогда я смогу считать, что моя жизнь чего-то стоила. И… была еще одна причина, почему я хотел поговорить с ним. Это насчет… некоторых способностей, которые я у себя обнаружил.

– Что еще за способности?

На этот раз тему решил сменить Уолт. Хотя я успела заметить, что он покосился на свои руки, как на какое-то опасное оружие.

– Знаешь, я ведь почти отказался от мысли поехать в Бруклин. Когда я нашел у себя амулет джед – вашу визитную карточку, как вы его называете, – моя мама не хотела меня отпускать. Она ведь знала, что магия только ускорит действие проклятия. Мне тогда было трудно принять решение. Часть меня боялась ехать. А другая часть ужасно злилась… Все это было похоже на какую-то злую шутку. Вы предлагали мне изучать магию, чего мне так хотелось… и в то же время я знал, что тогда мне останется жить всего год или два.

– Год или два? – Эти слова меня просто убили. Раньше мне всегда казалось, что год – это ужасно долгий срок. Я целую вечность ждала, пока мне исполнится тринадцать. И каждый школьный семестр тянулся бесконечно. И вдруг я поняла, что даже два года – это ничтожно мало. Через два года мне будет всего пятнадцать, я даже водить машину еще не смогу. Я не могла представить себе, как это – знать, что я умру через два года, а может, даже раньше, если буду продолжать заниматься тем, ради чего появилась на свет, то есть магией. – Тогда почему ты все-таки поехал в Бруклин? – тихо спросила я.

– Это было правильно, – сказал Уолт. – Все мое детство прошло под угрозой смерти. И моя мама относилась ко всему так серьезно… как будто на всем свете не существует ничего более важного, чем мое здоровье и это чертово проклятие. Но когда я оказался у вас в Бруклине, я почувствовал, что у меня есть предназначение, есть цель в жизни. И хотя действие проклятия сразу усилилось, оно того стоило.

– Но все это так несправедливо!

Уолт покосился на меня, и я вдруг заметила, что он улыбается.

– Я и сам говорил себе это много лет. А сейчас… Сейди, я хочу быть здесь. За последние два месяца я впервые ощутил, что живу по-настоящему. А с тех пор как я встретил тебя… – Он смущенно кашлянул, прочищая горло. Надо же, подумала я, он такой милый, когда нервничает! – Я начал беспокоиться о всяких мелочах. Ну, знаешь, как выглядят мои волосы, как я одет, почистил ли я зубы… В смысле, раньше мне было неважно, что творится с моими зубами, раз я все равно умираю. А сейчас это приобрело значение.

– У тебя чудесные зубы.

Он рассмеялся.

– Именно это я и имею в виду. Стоит тебе сказать мне что-нибудь приятное, и мне становится гораздо лучше. То есть обычные жизненные мелочи внезапно стали очень важными. Я забываю о том, что умираю, и чувствую себя счастливым.

А вот я чувствовала себя хуже некуда. Столько времени я мечтала услышать от Уолта, что нравлюсь ему, но только не так: мол, буду с тобой откровенен, потому что все равно скоро умру.

И что-то еще в его словах задело меня, настойчиво свербя в мозгу. Мне вспомнилось одно занятие, которое я проводила с ребятами в нашем Бруклинском Доме, и у меня забрезжила пока еще неясная идея.

– Мелочи становятся важными, – задумчиво повторила я и посмотрела на небольшую кучку камней, которые мы успели вытащить из заваленного прохода. – Нет, не может быть, чтобы так просто…

– Ты чего? – озадаченно спросил Уолт.

– Камни.