— В ад!
Сомкнулись от страха глаза умирающего.
— Моли, моли Бога! — взывает ангел добра. — Покайся!.. Есть еще время… Отрекись от своего золота! Объяви его ничьей собственностью.
— Слушай, Израиль… — начинает умирающий.
— Он не отречется! — говорит ангел зла, накрывая тяжелым, черным крылом лицо умирающего. И под крылом задохся голос вместе с человеком.
Полетел белый ангел обратно, пристыженный.
В темную полночь среди шума, криков и смятенья в аду пронесся острый, резкий выкрик:
— Нахманка из Зборожа кончается… Он ногти обрезывал не в должном порядке и зря их кидал. Не раз забывал о предвечерней молитве… Кто пойдет за его душою?
— Я! — отозвался один из служителей ада.
— Приготовьте пока котел кипящей смолы!
Демон подпрыгнул и вылетел из ада… Быстро летают злые ангелы, но по счастью летают и добрые; добрые, пожалуй, и дальше от нас, но величайшее сострадание их носит…
И, подлетев к постели больного, демон застал у изголовья белого, доброго ангела. Тот сидел и утешал больного:
— Не пугайся, бедный человек, смерти… Она только мост, узкая граница между тьмою и светом… Переход от забот и беспокойства к покою и счастью…
Но больной, кажется, не слышит; он чем-то занят, и пылающие глаза его блуждают вокруг по стенам.
А черный ангел остановился у двери, удивленный…
— Не ошибся ли ты, товарищ? — спрашивает ой светлого ангела.
— Нет! — отвечает тот. — Я послан за душою, за чистой, милосердной душою. Ты над нею не властен.
— Он не по закону обрезывал ногти!..
— Знаю! — прерывает его ангел добра. — Но зато он ни мгновения не жил для себя. Лишь ради слабых и больных, ради вдов и сирот, ради омраченных, исстрадавшихся, уставших.
— У нас в книге указано, сколько раз он пропустил предвечернюю молитву…