Тамада

Ей было жаль его. Представила, как он сидит сейчас дома, оторванный от всяких колхозных забот, возможно, на столе перед ним — бутылка водки. Глушит тоску в одиночестве. И снова вспомнила дорогу из школы, босоногих мальчишек, орущих ей вслед: «Гяурка!» — и как он защищает ее от града камней и комьев земли.

Харун посоветовал утвердить Али помощником председателя по животноводству.

— Я не против! — обрадованно ухватилась за эту мысль Жамилят. — Али — человек нам нужный. И ты прав, ни в коем случае нельзя сбрасывать его со счетов. Но как он сам отнесется к нашему предложению?

— Согласится. Я в этом уверен.

За дверью послышался знакомый голос Аминат:

— Я когда пришла, вас тут не было, а теперь вы откуда-то появились и вперед меня лезете. Так нечестно.

Когда Харун ушел, Жамилят выглянула за дверь:

— Проходи, Аминат.

— Э кыз, как много народу у твоей двери. Скоро к тебе будет труднее попасть, чем к министру. А когда тут сидел Али, люди редко заглядывали.

— Присаживайся, Аминат. Ты по делу ко мне?

— Э кыз, какая ты деловая! А если я не по делу? Я, может, просто так пришла, спросить, как ты живешь, все ли у тебя в порядке.

— Но ты сама видишь, есть ли время судачить, если столько народу?

— Я пошутила, э кыз. По делу к тебе. Подпиши, на, эту бумагу. Накладная на зерно для моей фермы. Вот, спасибо... Мы с Аслижан все ждем, когда ты у нас побываешь, а тебя все нет и нет. После того как убрали от на этого Салмана, у нас работа веселее пошла.

— Не трудно тебе, Аминат?

— Ты о чем?

— Дети у тебя, а мы ферму тебе навязали.

— Подумаешь, заведующая фермой... Ты вон колхозом руководишь, и у тебя есть дети, а ведь справляешься. А сколько народу на ней работает — раз-два, и обчелся: я, да Аслижан, да та самая девушка, которую прислали мне в птичницы...

— Так хочется поговорить с тобой, Аминат! Подожди немножко, я народ приму, а потом мне на молочную ферму надо, я тебя подвезу, по дороге и поговорим.

— Хорошо, э кыз, я подожду.

Входили и уходили люди. Требовали, советовали, договаривались. И по разговорам людей, по их лицам было видно: жизнь в колхозе стала веселее, хотя все понимали, что значительных перемен к лучшему пока нет.