Впятером они бегом, огородами пробрались к курятнику. Жамилят осталась возле двери — сторожить, а четверо мужчин юркнули в курятник. Борьба в темноте была короткой, в мгновение ока кляп оказался у фашиста во рту. Связали руки, вытолкнули из двери и поволокли к опушке, где их ждали кони. Жамилят первой вскочила на лошадь, пленного ей перекинули, как мешок, впереди седла, и группа спешно отошла в горы, где расположился партизанский отряд.
Эта операция хорошо сохранилась у Ибрахима в памяти.
Вскоре после той вылазки Ибрахим получил пулевое ранение, его отправили на Большую землю, в госпиталь. А из госпиталя — на Второй Украинский фронт. Так и расстались их военные дороги... Он ничего не знал о судьбе Жамилят, хотя и не раз вспоминал ее, — до тех пор, пока не столкнулся с ней в Нальчике в коридоре министерства.
...Кони зашагали по пашне, вспугивая грачей, скворцов и полевых синиц. Ибрахим заметил Жамилят, что она должна была бы его отругать. Как за что? Плохо проинструктировал трактористов насчет глубины вспашки, а ведь это его первая сейчас забота. Она улыбнулась и ответила, что незачем ругать, если человек занялся самокритикой.
— Просто у тебя мягкое сердце, Жами.
— Спасибо на добром слове, — снова весело улыбнулась она. — Сердце мягкое для тех, кого оно считает своими друзьями... для тех, кто ему дорог.
— Если я правильно понял, оно мягкое и для меня, не так ли?
Рассмеявшись, Жамилят подстегнула коня.
— Вон куда забрела наша беседа!
— Все это шутка, конечно.
Пустив лошадь вскачь, она далеко обогнала его, крикнув издали:
— Не отставай!
Стремглав неслись два всадника по склону горы. Терпко пахла земля, вспоротая плугами, готовясь принять семена. Вдали белели снежные шапки гор, их белизна казалась далекой и недоступной. Такой же недоступной казалась Ибрахиму и всадница, за которой, храпя, со всех ног спешил его вороной.
Как в воду глядел отец Жамилят, старый Хамит, когда однажды говорил дочери, что не избежать ни ей, ни ему людских пересудов: уж больно на виду она, каждая соринка с бревно кажется тому, кто хочет что-то увидеть, опутает ее паутина молвы. Люди-то разные: одни вроде бы по добросердечию, а другие с намеком, но стоит появиться Хамиту на ныгыше, — все лезут с советами да предосторожностями. Только и слышит:
— Хамит, как ты допустил, что твоя дочь председательницей стала? Не для женщины эта должность — ни сна, ни покоя.
Или:
— Хамит, где видано-слыхано, чтобы незамужняя женщина, да еще в соку, заправляла такими делами? Помяни меня, не сегодня, так завтра поведется какая-нибудь сплетня. Приплетут к ней кого-нибудь из мужиков.
Или:
— Хамит, повезло тебе: теперь и дождь будет лить в твое озеро. Все колхозное добро тебе сам аллах в руки дал...
Или:
ebooksa