– Как раз на днях была, приходила мне помочь. Моя жена болеет.
– Сочувствую. Ее не эвакуировали?
– Не советовали по соображениям здоровья.
– Что-то серьезное?
– Острые приступы астмы.
– Ах вот как. Будем надеяться, ей станет лучше.
– Спасибо.
Хозяин магазина называет общую сумму покупки.
– Одиннадцать шиллингов и шесть пенсов. Делаю вам скидку, как местному жителю.
– Очень любезно с вашей стороны, – отвечает полицейский и достает купюру в один фунт. – Так значит, эта испанская девушка вам здесь помогает… В какие-то определенные дни?
– Нет, только когда может. Вам завернуть книги?
– Не нужно.
Забирая сдачу, Кампелло замечает, что хозяин смотрит на него с любопытством, которого вначале не было. Видимо, комиссар задает слишком много вопросов про испанскую девушку. Так можно спугнуть дичь, прежде чем к охоте все будет готово: и собаки, и снаряжение. Хватит разговоров, следует закрыть рот и удалиться отсюда восвояси.
– Благодарю вас, – произносит Кампелло и берет книги.
Хозяин продолжает на него смотреть не отрываясь. А может, Кампелло это просто чудится.
– И вам спасибо… Буду рад вам в любое время.
Кампелло выходит на улицу, раздумывая над тем, что произошло. Возможно, это ниточка, за которую можно потянуть, заключает он. Он не любит, когда ниточка обрывается. Поразмыслив над этим, он направляется к Королевскому бастиону и показывает пропуск часовому в шотландской юбке и каске, вооруженному винтовкой со штыком. Затем поднимается по ступеням до самой стены, никого не встретив, и там, не обращая внимания на ветер, опирается на каменный выступ рядом со старыми, заржавевшими пушками, за которыми установлена современная зенитка, заваленная мешками с землей. Необходимо подумать, осмотреться и снова все обдумать. Отсюда, с этой стороны бастиона и верхней части Лайн-Уолл-роуд, прекрасно виден второй этаж здания, где книжный магазин. С другой стороны бастиона открывается панорамный вид: порт со всем оборудованием, молы и корабли, пришвартованные к буям и пристаням.
Из тучи, окутавшей громаду Пеньона, ветер приносит первые капли дождя. Наклонившись над каменным парапетом, Кампелло бросает книги в грязную портовую воду и не отрываясь смотрит, как они тонут среди фруктовой кожуры и мусора. Затем уходит. Если наблюдать за портом из какого-нибудь гражданского здания, невозможно найти более подходящего места, чем терраса Силтеля Гобовича.
Елена надевает плащ и резиновые сапоги, гасит свет и уже готова закрыть лавку, как вдруг слышит стук в стекло витрины. Она поворачивает голову и видит улыбающегося Самуэля Сокаса, в плаще и под зонтом, сверкающим под струями дождя. Капли блестят даже на его лысине и на стеклах очков. Елена открывает ему дверь.
– Тебя очень не хватает на наших посиделках, – говорит доктор, отряхиваясь в передней, засыпанной опилками. – Ты многое пропустила: Назарет читала нам свою последнюю поэму о цветах и птичках, а Пепе безжалостно разгромил ее, строфу за строфой.