Она берет плащ, надевает. Отец пытается ей помочь, но она останавливает его, покачав головой. Он отступает на шаг, глядя на нее.
– В то лето я не успел вернуться за твоей матерью, – говорит он. – Все произошло очень быстро. Я нашел только тебя и увез на Гибралтар.
– Ты просто взял меня с собой и уехал как можно быстрее.
– Меня искали, чтобы убить, как многих других. Я был достаточно известен в Малаге. Я не мог ее ждать.
– И она осталась, без мужа и без дочери.
– Я рассчитывал, что приеду за ней. Ты же знаешь. Я занялся этим, как только смог… Когда у меня появились средства.
– Но было уже поздно. За твое бегство она заплатила тюрьмой, где с ней покончил брюшной тиф.
– Я помню об этом каждый день.
– Я тоже.
Она идет по коридору первая и говорит не оборачиваясь:
– Как ты переведешь «vadimus immixti danais haud numine nostro»?
Шаги отца отдаются тихим шарканьем домашних тапочек. Внезапно шарканье прекращается.
– «Энеида»?
– Ну конечно.
– «Мы продвигаемся вперед среди греков, хранимые чужими богами».
Елена открывает дверь на улицу и оборачивается, держась за дверную ручку.
– Я дерусь просто потому, что дерусь?
Она видит, что отец смущен. Почти испуган.
– Не понимаю.
– Не важно. – Она качает головой. – Думаю, об этом и речь.