– Да кто ж не знает?
– Тогда диктуй адрес. Я запомню. И передам кому следует. И больше у меня к тебе вопросов нет. Жди и надейся. На допросах говори так, как я тебе велел. Потому что если скажешь иначе, вслед за собой потянешь и меня. И тогда не доживешь и до расстрела. А будешь говорить по-умному, может, еще и поживешь. И я вместе с тобой. И те бивни, которых ты нанял. И все, дядя, ты мне надоел. Век бы тебя не видеть, диверсанта.
Федор отошел в другой угол камеры, сел на пол, прислонился к стене и закрыл глаза. Ему очень хотелось спать, но он понимал, что спать ему этой ночью не придется. Кто его знает, как поведет себя Гепп? Вдруг он сдуру захочет удушить Федора? Или разбить его голову об стену? Со спящим это сделать легко… Все-таки как ни говори, а фашистский диверсант, пойманный с поличным. Так что уж лучше не спать, а только делать вид, что спишь.
Впрочем, ничего опасного для Федора за остаток ночи не случилось. Гепп почти неподвижно просидел в своем углу до самого утра, не приближаясь к Горюнову и даже на него не смотря. Он был погружен в свои переживания.
– Кажись, уже и утро, – Федор встал, потянулся и пропел: – Ой, да загубили парня удалого, ой да заперли в клетке орла!
Это был условный сигнал, заранее оговоренный с майором Расторгуевым. Вскоре в камеру вошли два охранника и увели Горюнова.
– С Ульяной все в порядке? – спросил Федор, едва только переступил порог кабинета Расторгуева.
– Да, – коротко ответил майор. – Не беспокойся. Жива, цела, здорова. Спрашивала про тебя раз, наверно, пятнадцать подряд. Как ты? Что ты? Где ты? А что я скажу? Говорю, живой и здоровый, скоро свидитесь.
– Правильно сказал, – одобрил Федор. – Свидимся… Потому что – ура! – он устало засмеялся.
– Залез, значит, в душу к Геппу? – спросил Расторгуев.
– Залез… До сих пор противно… Гадкая у него душа. А ведь еще предстоит лезть в душу Миловидову. Инженеру…
– Думаешь, он?
– Он, красавец, кто же еще, как не он? Что говорит наблюдение?
– Вчера вечером они оба – Миловидов и его жена – как вошли к себе, так и не выходили. Сегодня утром он вышел, а ее что-то не видать. Через два часа с четвертью он явился обратно домой и больше никуда не выходил. Ни ночью, ни сегодня днем к ним никто не заходил. Хотя – кто его знает? – засомневался майор. – Ведь общежитие! Там шастает много всяких разных… Так что, может статься, кто-то пробрался и к ним. Неудобный объект для наблюдения. А шторки у них на окошке задвинуты, ничего не разглядишь.
– Ладно, – подумав, сказал Георгий. – Как бы там ни было, а придется рискнуть. Случай-то уж больно хорош!
– Это ты о чем? – не понял майор.
– Хочу наведаться к Миловидову в гости, – пояснил Федор. – И конечно, к его дражайшей супруге. Ну, и кто там еще будет… Скажу, что сбежал из-под стражи. Выручайте, скажу, поскольку я – ваш. Или, наоборот, а давайте-ка я сам выручу вас. Мол, одной ниточкой повязаны, стало быть, и спасаться вместе. В общем, как придется. И коль они захотят спастись, то, значит, точно шпионы. Вот оно и доказательство их вины.
– А если их там целая компания? – покрутил головой Расторгуев. – Ведь убьют! Ты хоть пистолет с собой возьми. Все надежнее.
– Не, не возьму, – мотнул головой Горюнов.
– Это почему же? – простонал Расторгуев.