Король Теней

— Господин... господа, — сказал худощавый маленький человек в темно-коричневом залатанном халате. Он также говорил по-итальянски и старался донести свою мысль не только до человека в парике, но и до широкоплечего джентльмена, стоявшего позади него. — Я уверяю вас, я делаю все, что в моих силах. Но это… требует времени.

— Время, — последовал жесткий ответ, — это то, чем наши наниматели не располагают. Меня просили уведомить вас, что вам предоставлена одна неделя, чтобы завершить ваши работы и удовлетворить их интерес. Если вы не справитесь с этим… запросом, то… что ж… — Он быстро взглянул на второго мужчину, а затем его маленькие темные глаза вернулись к человеку в халате. — Вы понимаете, что эта процедура имеет жизненно важное значение для наших нанимателей? Это вопрос… я бы сказал, это вопрос безопасности. Но если вы не оправдаете ожиданий до того момента, как вам будут выплачены деньги… я просто оставлю вашему воображению додумать последствия.

— У вас ведь живое воображение? — спросил второй мужчина.

— Да… живое… очень живое.

— Тогда мы понимаем друг друга. — Говоривший достал из жилета серебряные карманные часы, чтобы проверить время. — У нас есть другие дела. Спокойной вам ночи.

— Спокойной ночи, господин... господа.

Второй мужчина открыл дверь, и та заскрипела на петлях. За каменной дорожкой их ждала богато украшенная карета, на каждом углу которой горели масляные лампы. На облучке сидел кучер в униформе.

— Ах да, Бьянки! — сказал первый мужчина, останавливаясь вместе со вторым в дверях. — Наши наниматели доставят груз утром. Вы просили крапиву, панцирь черепахи, внутренности совы и кладбищенскую грязь?

— Да, все так, господин. Но… простите, простите… я был попросил, чтобы кладбищенская грязь была черной со свежей могилы, которой нет и двух дней.

— Это было отмечено. Если возникнут какие-то проблемы, обсудите их с посыльным.

— Да, господин, конечно, господин.

Второй мужчина придержал дверь для первого, и когда тот зашагал прочь в своих начищенных черных ботинках, он с насмешкой посмотрел на Бьянки и сказал:

— И вы называете себя колдуном!

Затем дверь закрылась, мужчины ушли, а Бьянки устроился в плетеном кресле и сделал несколько глубоких вдохов.

Нужно дышать, чтобы успокоить нервы.

Но рассиживаться слишком долго было нельзя. Работу нужно было сделать как можно скорее, ведь она жизненно важна для этих людей и их нанимателей. Живое воображение подсказывало, что будет, если он не справится.

Бьянки поднялся со стула, сделал паузу, достаточную для того, чтобы налить себе деревянную чашку вина из одуванчиков собственного приготовления и взболтать ее, а затем взял свою грязную лампу и подошел к люку в полу в другом конце комнаты. Он открыл крышку и спустился по маленькой лестнице, которую сделал для него местный плотник Альфредо. Альфредо видел так плохо, что мог считаться полуслепым, но, казалось, у его рук были глаза.

В комнате с каменными стенами внизу Бьянки принялся зажигать все свечи, окружавшие комнату. На полках в желтом свете поблескивали бутылочки с ингредиентами: зернами, семенами, ногтями, сушеными светлячками, ядом медузы, болиголовом и тому подобным.

Затем Бьянки приготовил ручку, сделанную из кости пальца, и разгладил лист пергамента, который он положил на потертый от времени дубовый стол перед сидящим рядом мумифицированным трупом.

Он придвинул лампу поближе и сел в кресло рядом с высохшим телом мастера-колдуна Сенны Саластре, теперь облаченного в темно-синюю мантию с красным поясом вокруг сморщенной шеи, поскольку при жизни Саластре считал этот цвет одной из основных энергий жизни. Он написал много книг — известных только сведущим людям и спрятанных, дабы не навлечь гнев церкви — о ремесле магии, об искусстве создавать заклинания из того, что может предложить природа, об общении с мертвыми, ангелами и демонами, и Бьянки знал все это потому что Саластре был его учителем вплоть до безвременной кончины мастера в возрасте девяноста четырех лет.