Книга самурая

Как я уже говорил, если мы должны ставить во главу угла внешние стороны морали, то самыми яркими их выражениями являются враги и зеркала. Они пристально наблюдают за нами, оценивают и критикуют нас и наши действия. Женщина, совершая туалет, каждый день пользуется зеркалом, а для мужчины зеркало – подручный материал для самопроверки и самооценки. У «Хагакурэ», где делается упор на внешних аспектах морали, есть что сказать и о зеркалах:

«Надо следить и ухаживать за своей внешностью. Для этого есть зеркало. Когда Дзётё исполнилось тринадцать лет, ему разрешили отращивать волосы. После этого он почти год не выходил из дома, пока волосы не выросли так, чтобы можно было сделать самурайскую прическу. Домочадцы говорили о нем: „У него чересчур ученый вид, с такой физиономией он обязательно на чем-нибудь поскользнется. Повелитель особенно не любит тех, кто выглядит умником“. Преисполнившись решимости исправить выражение лица, Дзётё каждый день разглядывал себя в зеркале и пытался что-то сделать с лицом. Прошел год, он вышел из дома, и все заметили, какой у него бледный и нездоровый вид. Эти старания Дзётё легли в основу понимания им того, что представляет собой служение.

Умный вид не вызывает у людей доверия. Человек не выглядит привлекательным, если в нем не чувствуется самообладание и решимость. Он должен быть почтителен, благороден и уравновешен» (книга первая).

Конечно, пример странный – обладатель слишком умного лица меняет свой внешний вид, глядя в зеркало, однако то, что говорит «Хагакурэ» об идеале красоты человека, мужчины: «Он должен быть почтителен, благороден и уравновешен» – уже само по себе можно назвать своего рода мужской эстетикой. «Почтительность» в лице подразумевает услужливость и смирение и внушает доверие, «благородство» указывает на отстраненное достоинство. Примирить и связать между собой эти две противоположные черты характера может лишь непоколебимое спокойствие.

19. Об интеллектуалах

«Расчетливый человек малодушен и труслив. Дело в том, что он смотрит на все с точки зрения прибыли и убытка и не может думать ни о чем другом. Смерть – убыток, жизнь – выгода. Он боится смерти. Это и есть трусость.

А ученые люди прячут малодушие и корыстолюбие за умствованиями и бойкими разговорами. Многие люди этого не замечают» (книга первая).

В эпоху «Хагакурэ», скорее всего, не существовало понятия, соответствующего тому, что мы сейчас называем «интеллектуалами». Тем не менее с наступлением мирных времен в среде прототипов интеллектуалов – конфуцианцев, ученых и самураев – началось формирование сословия, которое можно отнести к этой категории. Дзётё коротко называет таких граждан «расчетливыми людьми», обозначая этим термином нечто, скрывающееся под личиной рационализма и гуманизма. Смерть – это потеря, убыток, а жизнь – приобретение. Следовательно, если рассуждать рационально, разве может смерть кому-то принести радость? Гуманизм, строящийся на рационалистических воззрениях, использует их как свое идейное оружие, а человек, исповедующий эти взгляды, живет иллюзией, что ему удалось достичь универсальности, и скрывает за этим оружием слабость и несостоятельность своей субъективной точки зрения. Дзётё не устает критиковать этот разрыв между субъективизмом и философскими идеями. Если философия основана на расчете, согласно которому смерть – это убыток, а жизнь – приобретение, если с помощью ума и красноречия кто-то скрывает свое малодушие и корыстолюбие, тогда он этой своей философией просто обманывает сам себя и предстает в жалком образе человека, занимающегося самообманом.

Даже согласно современным представлениям о гуманизме, героическое поведение – это действия, которые предпринимает человек, рискуя не чужими жизнями, а своей собственной. Хотя в наиболее непрезентабельном виде гуманизм используется ныне для того, чтобы под видом сочувствия к чужой смерти маскировать личный звериный инстинкт самосохранения и стремление извлечь для себя выгоду. Это и есть то, что Дзётё называет «малодушием».

20. Одержимость смертью

Другая крайность, противоположная философскому обману, описанному в п. 19, – это «взрыв чистого действия», спонтанный порыв, для реализации которого не требуются никакие принципы – ни верность покровителю, ни сыновнее почитание. Дзётё не просто проповедует фанатизм. Наиболее идеальной он считает чистую форму действия, которая естественным образом включает в себя преданность господину и сыновнее почитание. Невозможно сказать заранее, будут ли действия самурая нести в себе эти добродетели. Поступки человека далеко не всегда имеют предсказуемый характер. Уместно в этой связи процитировать следующий фрагмент из «Хагакурэ», которому предпослан заголовок «Путь воина – это одержимость смертью».

«„Путь воина – это одержимость смертью. Десять врагов не одолеют человека, готового умереть в любую минуту“, – говорил его светлость Наосигэ. Трезвый ум не совершает великих подвигов. Человек должен быть одержим мыслью о смерти, как сумасшедший.

Если на Пути воина человек примется взвешивать, насколько разумны его действия, он неизбежно отстанет от других. Он не должен думать ни о преданности, ни о почитании. Его путь – одержимость смертью. Преданность и почитание живут внутри ее» (книга первая).

В этом антиидеализме и антиинтеллектуализме и заключается опасность. Между тем главный недостаток идеализма и интеллектуализма заключается в том, что, оказавшись перед лицом опасности, человек не проявляет смелости. Если бы в действиях, предпринимаемых вслепую, автоматически присутствовал разум или если бы рассудочность, подобно инстинкту, была естественной движущей силой слепых действий, мы имели бы идеальную модель поведения. В приведенном фрагменте крайне важна строка: «Преданность и почитание живут внутри (одержимости смертью)». Ведь «Хагакурэ» верит не в простой фанатизм и не в простой антиинтеллектуализм, а в предопределенную гармоничность самого чистого действия.

21. Слова и дела преображают душу

В наши дни распространенной ошибкой является вера в то, что душа, совесть, идеи и воззрения проявляются в наших словах и делах. У нас не вызывает сомнений, что душа, совесть, идеи и воззрения существуют в любом случае, даже когда они в словах и делах не отражаются. Однако существуют народы, подобные древним грекам, которые верят только в то, что видят своими глазами. Для них какая-то невидимая душа ничего не значит. Чтобы управлять такой зыбкой материей, как душа, надо понимать, что́ ее взращивает и изменяет, а судить об этом можно только по внешним проявлениям – словам и поступкам. Вот на что обращает внимание «Хагакурэ». Дзётё предупреждает, чтобы человек никогда не бросался словами, которые могут быть истолкованы как проявление малодушия. Такие слова вселяют трусость в душу, а человек, предстающий трусом в глазах других людей, таковым на самом деле и является. Любая оговорка, любая самая незначительная оплошность может повлечь за собой крах жизненной философии человека. Эту суровую истину трудно принять. Для защиты души, если мы верим в ее существование, необходимо следить за тем, что мы говорим и делаем. Тщательно контролируя свои слова и действия, человек может неожиданно для самого себя почувствовать не испытанный прежде пыл сердца и приобрести казавшиеся недосягаемыми душевные плоды.

«Самурай должен быть внимательным ко всему и не может позволить себе уступать первенство ни в чем, даже в мелочах. Ему следует следить за речью, чтобы у него не срывались с языка слова типа: „Я трус“, „Убегу, если что“, „Мне страшно“, „Ой, больно“. Их нельзя произносить ни при каких обстоятельствах – ни в шутку, ни из озорства, ни во сне. Услышав такое, проницательный человек сразу поймет, что́ в душе у говорящего. Это необходимо иметь в виду» (книга первая).

22. Жизненный успех

Дзётё, рекомендуя самураю умереть при первой подходящей возможности, в реальной жизни ценил людей, путь которых к зрелости занял многие годы. «Хагакурэ» дает понять, что действия и возможности человека не обязательно расцветают одновременно с его практическими навыками и способностями. Так происходит потому, что служение, которому посвящает себя самурай, имеет двойное значение. Во-первых, пожертвовать собой ради господина, во-вторых, служить своему клану, используя все свое умение. Интересно, что «Хагакурэ» в равной мере оценивает способности к действию и практические таланты и навыки, которые принято считать качествами, не связанными между собой. Дзётё рассматривает эти два личностных аспекта как высшие проявления человеческих способностей, отличающихся не качеством, а возрастом того или иного индивидуума. В этом заключается практический характер «Хагакурэ».

«Человек, добившийся успеха в молодые годы, не может вершить великие дела на службе у своего господина. Каким бы умом он ни был наделен от рождения, он еще молод и незрел и не способен в полной мере раскрыть свои умения и поэтому не будет пользоваться доверием у других. Люди, как правило, достигают требуемого для настоящего служения уровня только годам к пятидесяти. В представлении других они продвигаются вперед медленно, но достигают успеха. Даже если из-за чьих-то промахов дела складываются неблагоприятно, человек, обладающий волей, способен быстро преодолеть трудности, потому что они не были вызваны его ошибками» (книга первая).