Христианум Империум, или Ариэля больше нет. Том III

***

Начиная со второго курса их часто отправляли на охоту, это считалось важной составляющей подготовки будущего рыцаря. Охотились только на крупных хищников: медведей, львов, волков, кабанов. Убивать безобидных оленей и зайцев рыцари считали ниже своего достоинства, мелкими хищниками вроде лис тоже пренебрегали. Кровавые и страшные поединки с волками и львами отчасти заменяли будущим рыцарям войну. К тому же они делали полезное дело. Если где-то расплодилось, к примеру, слишком много волков, от которых сильно страдали крестьянские хозяйства, воспитанники орденсбурга приходили на помощь.

Так было и на сей раз, их группа в сопровождении рыцаря и нескольких опытных сержантов отправилась на волчью охоту. Два дневных перехода в ускоренном темпе вымотали ребят до крайности. Можно было идти и помедленнее, они никуда не опаздывали, но наставники не упускали случая довести их до изнеможения, а ведь это были всё ещё дети, большинству из них едва исполнилось 13 лет, их ровесники всё ещё предавались безобидным забавам, и никому из мальчишек во всей империи не жилось так тяжело, как воспитанникам орденсбурга. Здесь наставники видели в своих подопечных не детей, а новобранцев, которых дрючили жестоко и беспощадно, хотя обычным новобранцам было не меньше 16 лет, но эти ребята к 16-и должны были уже стать рыцарями, или не стать ими никогда.

Волчья охота вовсе не была весёлым развлечением, юные охотники подвергались смертельной опасности. Наставники заставляли детей рисковать жизнью, но вот что удивительно: никому из этих детей это не казалось странным. Те, кто выдержал в орденсбурге целый год и не сошёл с дистанции, давно уже сами себя не считали детьми, они, напротив, были бы оскорблены, если бы их сочли слишком маленькими для того, чтобы рисковать жизнью.

Это была их первая охота, ребята были возбуждены, радостно взвинчены, много смеялись и грубо шутили. Эрлеберт, как всегда, оставался доброжелательно невозмутимым, а Северин во всём старался брать с него пример. Он уже понимал, что подражание сержантской грубости вовсе не делает его взрослее. Взрослым он станет, когда убьет волка. Если ему это доверят. Сегодня большинству из них суждено было остаться в роли наблюдателей.

Егеря обложили волчью стаю, у хищников остался только один выход: бежать туда, где их поджидали мальчики. Впереди всех сержант поставил Северина, заметив его невозмутимость, и коротко его проинструктировал: «Волк сильнее тебя, но твой меч длиннее, чем его зубы и когти. Значит, ты должен убить его раньше, чем он дотянется до твоего горла. Руби его мечом по голове. Не успеешь или промахнёшься, и ты труп».

Ждать пришлось недолго, волки пошли на прорыв. Впереди бежал вожак. Северин никогда не видел таких огромных волков, он был раза в полтора крупнее своих сородичей. Серая шерсть волка была густой и красивой, прекрасные желтые глаза оставались холодными, из оскаленной пасти торчали огромные острые клыки. Это был настоящий волчий рыцарь – сильный, опытный, умный. И бежал он прямо на Северина. Юноша выхватил меч, от столкновения его отделяли секунды. Сердце билось ровно, разум оставался ясным. Время бояться прошло, пришло время крови.

Волк прыгнул, Северин со всего размаха ударил его мечом по голове. Это был хороший рыцарский удар, сносящий голову на раз. Но волк оказался хитрее, чем можно было ожидать, он резко нагнул голову, и удар пришёлся оскользя, срубив ему ухо и срезав кожу на голове. Хлынула кровь, залив волку один глаз. С такой раной хищник был обречён истечь кровью, но он мог драться ещё несколько минут, а сейчас всё решали секунды. На рану волк и внимания не обратил, но его прыжок оказался не таким точным и не таким сильным. Уклониться Северин мог, только упав на спину и пару раз перекатившись, он сделал это так стремительно, что хищник приземлился не на него, а рядом.

Волк резко развернулся к человеку, их разделял всего шаг. Из положения лёжа Северин не мог размахнуться и нанести волку рубящий удар, вскочить на ноги не было времени, волк прыгнул ему на грудь, и юноша уже почувствовал не слишком свежее дыхание животного, зубы которого через секунду должны были сомкнуться на его горле. И вдруг волк замер. Северин увидел рукоятку кинжала, торчащую из его шеи. Волк хрипел, но всё ещё не падал, словно раздумывая, не стоит ли в последние мгновения жизни всё-таки сомкнуть челюсти на горле человека. Но тут Северин, наконец, сообразил нанести волку колющий удар справа мечом, который не выпустил из рук при падении. Тут уж волк рухнул рядом с ним. К Северину мгновенно подскочил сержант, в его глазах читался ужас от мысли, что мальчишка чуть не погиб. Но в тоже мгновение сержантские глаза посуровели, он подхватил юношу подмышки, легко поставил его на ноги и грубо спросил:

– Ты цел?

– Да вроде.

– Угораздило тебя так лоханутся. Ниже надо было рубить! Тогда ты раскроил бы серому башку, сколько бы тот не нагибался. А когда ты уже валялся, как дурак, не мог сразу колоть справа? Если в бою ты будешь думать по две секунды, первый твой бой станет последним. Если бы его высочество не метнул кинжал, мы бы тебя сейчас закопали вместе с волком. Впрочем, удар у тебя хороший. И в падении ушёл от волчьего прыжка грамотно. И меч не потерял при падении. И колоть справа всё же догадался, хоть и медленно. Так что в общем-то молодец. Но запомни: мёртвых молодцов не бывает.

Северин молча поклонился сержанту, потом поднял глаза и встретился со смеющимися глазами принца.

– Вы спасли мне жизнь, ваше высочество, – виновато выдавил из себя Северин.

– Я знаю, – глаза принца по-прежнему смеялись, но губы остались неподвижными.

Они убили семь волков, в основном – силами сержантов. Двое мальчишек отличились, уложив волков с первого удара. Другим, как и Северину, пришлось помочь. Двое в страхе побежали, увидев несущихся на них волков. Один остолбенел от ужаса и даже меч не достал. Их группа уменьшилась ещё на три человека.

Сержанты провозились, снимая с волков шкуры и закапывая туши, так что ночевать они решили на месте в палатках, с тем, чтобы поутру тронуться в обратный путь. Весь вечер Северин старался не встречаться с Эрлебертом глазами, бросившись помогать сержантам, а когда после отбоя лёг спать, то не мог уснуть. Несколько раз он медленно прокрутил в сознании поединок с волком, вспомнив каждое слово сержанта, сказанное по этому поводу. Тут всё было относительно нормально, Северин не сумел блеснуть, но и не опозорился, не струсил, не потерял самообладания. Имеет значение только результат, а он остался жив, и из орденбурга его не прогонят. Это нормальный результат. И психологически он пережил поединок неплохо, даже почувствовав себя в родной стихии. Тревога нарастала в душе совсем по другому поводу. Он чувствовал, что его отношения с принцем ещё более усложнились, достигнув предела невнятности. И обсудить что-либо с Эрлебертом не представлялось возможным. Принц казался ему хрустальной скалой, прекрасной и непроницаемой. Он был весь перед глазами, но оставался совершенно недоступным. С этим можно было смириться, сыну кузнеца вообще не сложно было смириться с недоступностью многого, но Северин чувствовал, что Бог не случайно свёл его с Эрлебертом, что Богу угодно, чтобы между ними существовала некая связь, но Северин никак не мог её установить, а сегодняшнее происшествие разрушило результаты всех его предыдущих усилий. Что-то очень важное могло навсегда ускользнуть.

Посреди ночи Северин вышел из палатки и сразу же увидел принца, который сидел на земле, прислонившись спиной к колесу телеги. Тогда Северин совершил чрезвычайно дерзкий поступок, после чего подошёл к принцу.

– Ваше высочество, я тут спер у сержанта флягу с вином. Предлагаю выпить по стаканчику.

– Тебя же выгонят за кражу, Северин, – рассмеялся принц.