Бронзовый воин

– Надо только вовремя ее найти, – пробормотал Акастос, потирая бороду. – До Дентры отсюда недалеко, шансы есть, но даже если Хекаби мне поможет, нам ни за что не успеть вовремя перейти через Горы и объединиться с другими повстанцами против Воронов!

– Ничего подобного! Короткий путь, которым идет Теламон, не единственный! Я знаю другой перевал. – Гилас перевел взгляд с разведчика на Акастоса. – Ты говоришь, что через Горы до Ликонии идти пять дней, а я нас доведу за два.

14

– Уже недалеко осталось, – пропыхтела Пирра, карабкаясь вверх по склону.

Разбойница, успевшая забраться выше, обернулась, дожидаясь, когда девочка ее нагонит.

После того как она спасла Пирре жизнь, прогнав другого льва, прошло два дня, и хотя рана на плече Разбойницы до сих пор сочится сукровицей и неприятно пахнет, львица заметно приободрилась. Разбойница наконец перестала тосковать по Гиласу. Теперь она старается держаться поближе к Пирре, будто считает своим долгом защищать девочку.

А вот тревоги за Эхо не дают Пирре покоя. Лекарство Болотников явно не действует на соколов. Эхо тяжело больна, долго она так не продержится. Чтобы согреть птицу, Пирра несет ее под туникой. Ткань сильно оттопыривается, однако ноша такая легкая, что сердце щемит от жалости. А еще пугает то, что Эхо лежит почти без движения, лишь изредка слабо задевая Пирру когтями.

Время от времени у девочки случаются приступы головокружения: в такие моменты она чувствует то же, что и соколиха. Звуки затихают, а яркое небо темнеет, сжимаясь до точки. Это дух Пирры горит в пламени лихорадки вместе с духом Эхо.

– Почти пришли, Эхо, – бормотала девочка. – Вот найдем Хекаби, и она тебя обязательно вылечит.

Оливы сияют серебром в лучах заходящего Солнца, а ветер покачивает чертополох и сухую желтую траву. Они уже почти на вершине Горы, Дентра совсем близко. Река, вверх по течению которой они шли, превратилась в журчащий ручеек, а от пика их отделяет только полоса высоких сосен.

Пирра почувствовала, что святилище совсем рядом. Воздух наполнило странное низкое жужжание, едва уловимое человеческим ухом. Что, если Хекаби ушла? А вдруг знахарка – вовсе не Хекаби, а посторонняя женщина? Не захочет им помогать, и что тогда?

Но как Пирра может быть уверена, что Хекаби им поможет? На Талакрее знахарка была себе на уме и действовала беспощадно. Иногда она колдовала взаправду, иногда притворялась – не поймешь, где настоящая магия, а где шарлатанство. Неизменной оставалась только всепоглощающая любовь Хекаби к ее родному огненному острову, но Вороны так жаждали добыть побольше бронзы, что уничтожили его.

Разбойница спустилась к Пирре и ласково потерлась носом о бугор в форме сокола на тунике Пирры. Эхо даже не шевельнулась. Пирра ускорила шаг.

Жужжание зазвучало громче. Разбойница, дожидавшаяся девочку возле сосен, не выказывала страха, однако держалась настороженно.

Над нижними склонами то и дело раздаются пронзительные крики ласточек, но здесь птицы не летают. Вот Пирра вошла в прохладную тень и вдохнула насыщенный сосновый запах. Ковер из иголок под ногами приглушает звук ее шагов. От загадочного жужжания девочке не по себе: кажется, будто оно исходит отовсюду и ниоткуда. Пирра вздрогнула: девочка вдруг сообразила, что жужжат сами деревья. Сосны кишмя кишат пчелами: тысячи насекомых занимаются одним им известными делами в своих древесных владениях между небом и землей.

Вот Солнце скрылось за западными пиками, и жужжание приобрело угрожающий тон. Наконец Пирра вышла из-за деревьев и шагнула на голый камень. Ветер сразу остудил пот на ее коже. Перед ней предстала зубчатая серая вершина. Дентра.

В кефтийских горных святилищах есть алтари, их местонахождение обозначают бычьи рога, а здесь у основания пика лишь чернеет вход в небольшую пещеру, но и тот наполовину скрыт смоковницей, увешанной потрепанными подношениями. Из пещеры вытекает родник. Видимо, святилище внутри.

– Хекаби! – тихонько позвала Пирра.

Жужжание у нее за спиной стало громким и сердитым: пчелам не понравилось, что незваная гостья нарушает тишину.

– Хекаби! – Пирра перешла на шепот. – Это я, Пирра!