По краю

Ипатий немного задержался, сорвал с клумбы белую хризантему и, нагнав девушку, протянул цветок ей.

— И вас это не смущает? — она поднесла цветок к лицу, но он пах только вечерним холодом.

— Смущает? С чего бы мне смущаться? Я темный чародей, заключенный, находящийся на свободе на птичьих правах.

Она опять остановилась и посмотрела ему в лицо.

— И каково это?

— Что?

— Обладать вашим могуществом? Что вы испытываете?

— Коварный вопрос. Откровенность за откровенность. Я начну. Каково обладать могуществом? Это наподобие, когда хочется пить — мечтаешь о воде, но когда сидишь по шею в луже — мокро и скучно.

— Неужели так?

Ипатий кивнул и стал серьезен.

— Ужас.

— Что "ужас"? — не поняла Юстина.

— Я испытываю ужас. С тех пор, как меня выпустили на свободу, постоянно опасаюсь за свою жизнь. Все мои мысли подчиняются этому страху. Каково для великого темного чародея?

— Кажется, я вас понимаю, — медленно проговорила она. — Но берегитесь! Вас можно понять и в другом смысле — страх заставляет не только защищаться, но и нападать первым.

— Я так и думал, что вы поймете, — сказал Ипатий, и тепло исчезло из глаз Юстины. — Теперь ваша очередь откровенничать. Скажите, а каково постоянно сдерживать ярость, клокочущую внутри?

Он схватил девушку за локоть и притянул к себе.

— Ведь вам знакома ярость, Юстина?

— Отпустите!

Несколько секунд он смотрел ей в глаза, а потом разжал руку и отступил на шаг. Он отпустил, а Юстина все еще упиралась в него взглядом, твердо сжав губы. Она отшвырнула цветок и пошла по дорожке, но повернула не к дому, а вглубь сада. Ипатий последовал за ней.

— Вы знаете Порфирия очень хорошо. Что вы думаете о нем? — задал он вопрос после паузы.