Он тут сидел между призраком своего убийства — подлого, даже по представлениям его банды — и реальностью мести.
И вдруг какой-то звук, хоть я уверен, что ни сам я, ни Серафина не шелохнулись — какой-то звук его испугал. Он вскочил, прижался плечом к каменной стене, подняв нож, и смотрел в темноту. Зубы и белки глаз сверкали издали прямо передо мной. Одно мгновение я был уверен, что он меня заметил.
Все это произошло очень быстро. Я не успел сделать ни одного движенья, чтобы приготовиться к его нападению, когда увидел, что он делает крестное знамение в воздухе острием своего ножа.
Затем он тихо, прижимаясь к стене, направился к выходу.
Я полз вслед за ним, точно он тащил меня за собой на невидимом поводу. Приподнявшись на локтях, я увидел его стоящим на коленях по ту сторону порога спиной к пропасти. Лицо было обращено вверх.
— Там никого нет, — крикнул он.
Он разговаривал со своими, держа в руках фляжку Вильямса, и старался отвязать ее от каната. Не желая, по-видимому, разрезать шелковый шнур, он присел на порог боком — ногами наружу, лицом к свету — и, казалось, был поглощен возней с узлом.
Я подполз совсем близко — так близко, что мог бы схватить рукою фляжку. Мне не приходило в голову, что легким толчком я мог бы столкнуть его в пропасть. Его для меня не существовало. Фляжка с водой была единственной реальностью в мире.
Трескотня выстрелов раскатилась по ущелью. На равнине ковбои напали на лугареньос. Мануэль вскочил. Фляжка была вне моего достижения.
Он колебался — подняться ли наверх или броситься назад в пещеру. Выстрелы прекратились. Лугареньос обратились в бегство. Мануэль поднял ногу, чтобы перелезть назад через порог. Тогда я вскочил, как в бреду, и протянул руки к фляжке.
Кажется я идиотски рассмеялся. Был слышен смех. И я помню, как надменная улыбка на его лице перешла в гримасу ужаса. В панике он швырнул фляжку мне в лицо и отшатнулся от порога.
Я ее поймал, и мой собственный, нечеловеческий, победный вопль привел меня в сознание.
— Именем бога — отыди, — крикнул Мануэль, как будто я был выходцем с того света.
То, что имело место дальше, произошло с непостижимой быстротой. Он все еще меня не узнавал. И вдруг благоговейное изумление в его взгляде сменилось ужасом и отчаянием. Он почувствовал, что теряет равновесие.
Он отступил слишком далеко. Попробовал исправить ошибку, но было уже поздно. Руки его забились в воздухе, и он исчез из моего зрения.
Фляжка осталась у меня в руке.
Признаюсь, что слезы, слезы благодарности, полились по моим щекам. Колени мои дрожали. Но у меня хватило здравомыслия не думать больше о себе.
— Пей, пей, — шептал я, приподняв голову Серафины на свое плечо, меж тем как над пещерой громыхал, удаляясь, топот копыт. Ковбои понеслись в погоню. Вскоре все стихло.
Наш выход из пещеры был совершен с бесконечным трудом; без жара, без радости освобождения, без гордости. Нас вела одна только железная необходимость.
Наконец под нашими нетвердыми шагами затрещал остывший уголь костров, рассеянный по полю. Пред нами расстилалась равнина. Лагерь лугареньос был опустошен. Но мы были рады даже костям с остатками мяса.
ebooksa