— Я заткну твою грязную глотку горящим углем, — огрызнулся Мануэль.
Эта вспышка вызвала бурю смеха. Я живо представил себе их фигуры — их разнузданную жестикуляцию, серьги в ушах, повязки на головах, лохмотья, их ножи и злобный оскал на обветренных, искаженных лицах. Обостренный слух улавливал каждое их слово со сверхъестественной четкостью. Мне чудилось, точно я невидимо присутствовал на беседе моих врагов.
А беседа была шумная, оживленная и чрезвычайно для нас интересная. Английский корабль, захваченный штилем, стоял вдалеке от залива Рио-Медио, так что не совсем удобно было напасть на него сейчас же по наступлении сумерек. Пираты ждали до ночи. Вид у корабля несколько подозрительный — он похож на замаскированное военное судно. Однако все единодушно пошли за Мануэлем, их новым атаманом.
Мануэль дель-Пополо ответил на приветствия длинной речью, витиеватой и вдохновенной, как его пение. Он похвалялся своей мудростью и удалью и поносил последними словами своих недругов, в том числе меня и Томаса Кастро — "этого андалузского зайца".
— Держитесь друг друга! Не разбредайтесь в тумане.
— Шелудивый пес! — заскрежетал Кастро.
Мы услышали бодрый шум приготовлений. Скрипели уключины.
— Приготовьтесь, Томас, — сказал я шепотом.
— К чему приготовляться-то? — был ворчливый ответ. — Куда ваша милость думает бежать от этих свиней?
— Мы должны следовать, за ними, — спокойно сказал я.
— Сеньор заразился безумием своих соотечественников, — прошептал Кастро с насмешливой учтивостью. — Зачем нам следовать за ними?
— Чтобы найти английский корабль, — ответил я, не колеблясь.
— Но что пользы нам от корабля, захваченного Мануэлем?
— Мои соотечественники отобьют эту голытьбу. Во всяком случае мы должны принять участие в сражении. Не обижайтесь, Томас, на этот раз не вы их главарь.
— Что правда, то правда, — смягчился мой спутник. — Но вашей милости следовало бы подумать еще об одной вещи… Если принять ваш план, то нам придется вести сеньориту под пулями. А свинец — увы! — не то, что сталь, он слеп. Иначе славный дон Бальтасар не лежал бы ныне в гробу.
При этом грустном намеке у меня похолодела в жилах кровь. Но Серафина решительно наклонилась вперед.
— Томас, таково мое желание. Я так приказываю, — властно сказала она. — Мы поможем англичанам на том корабле. Мы должны. Ибо отныне англичане — мой народ.
Проворчав что-то о "дорогой тени Карлоса", Томас взялся за весло.