(Как музыка Орфея обладала материальной силой и возвращала к жизни, так по мысли Аполинера, вдохновение художника способно созидать жизненное, т.е. подлинное бытие — в противоположность видимой «искуственной декорации в декоративном искусстве. [168,909]
წ Текстуальная форма жизни)
Не надо путать символ с обыкновенной аллегорией или пытаться видеть в нем отражение какого-нибудь коллективного бессознательного, иррационального и смутного. Истинный символизм подразумевает следующее: данности, различные по времени, пространству, материальной природе и другим параметрам, могут, однако, манифестировать единое эссенциальное качество. Они проявляются разными отражениями, разными воплощениями независимой от пространства и времени реальности.
Греку было неведомо понятие украшения. Вместо него он обладал понятием произрастания живого из развития. … Греки знали лишь формы, лишь выражения, которые сами приходят из живого.
При исследовании мозга необходимы такая же совершенная система символического представления организации информационных структур и такие же эффективные методики анализа и синтеза, как и в химии.
Всякая формальная процедура представляет собой лишь некоторую вставку между неформальным началом и неформальным концом.
В машине также действует «вставка», а «начало» и «конец», находясь вне машины, коренится в мозгу человека.
«Значение» всегда в конце концов цепляется за «понимание», а поинимания нет там, где некому понимать.
Требование создаь машины, которые ведут себя «понимающе», конечно, не значит, будто мы настаиваем на наделении машин-переводчиков «полнотой внутренней жизни» человека; однако мы просто не знаем, в какой мере можно «недодать личность» машине, которая призвана хорошо переводить.
В символах содержится знание различных уровней: они образованы благодаря сгущению, концентрации различных энергий и потому могут высвобождать свои энергии. Связанный набор символов создает символическую систему. Эти системы часто представляются в привычных глазу геометрических формах, так как они стремятся обозначить процессы природы в виде совокупности взаимоотношений, объединенных в оформленное целое. [ББ180,201]
Если бы жизнь мысли была тождественна жизни мозга, то единственной формой сообщения мысли был бы язык. Мозг не может «выступить» из себя, и мысль, если она в мозге, должна сначала дать сигнал органу речи или жесту, что бы слово или символ передали мысль другому. Но мы имеем факты деятельности мысли на расстоянии, факты воздействия воли на волю через пространство. Дух имеет другую среду, кроме мозга, по свойствам этой тонкой динамической, а не материальной среды, может выступать вовне, как волны, форма движения, сила.
Вселение праны в геометрические формы
Мир политических символов. Ю.Н.Лукин
Свастика. Энциклопедия чудес
Метафора конкретизирует, облекает в плоть труднопередаваемое впечатление. Она имеет отношение к отличной от нее психической сущности. Образ же, производное абсолютного Воображения, именно в воображении черпает полноту бытия. Углубляя сравнение метафоры и и образа, мы поймем, что метафора не подлежит феноменологическому анализу. Он просто не имеет смысла, ибо метафора лишена феноменологическо ценности. В лучшем случае она представляет собой искусственно созданный образ без глубоких, подлинных реальных корней. Метафора является ложным образом, поскольку она лишена непосредственных качеств продуктивного выразительного образа, формируемого языковой фантазией. Следует остерегаться слишком долго над ней размышлять. Следует опасаться того, что читатель начнет обдумывать метафору. В отличии от метафоры, образу можно предаться всеми своим читательским существом; образ дарует бытие. Чистое творение абсолютного воображение, есть феномен бытия, одно из особых проявлений существа говорящего. Башляр [195,78—80] (Таким образом: 1. Метафора «компьютер мыслит не более чем абстрактная жидкость выравнивающая уровни в трубках.» — бесплодна. Но образ «мышление в своем элементарном акте похоже на движение воды, реагирующей на толчок, температуру, дуновение ветра» и т. д. и т. п. может быть весьма продуктивным. Линк: движение воды А.В.)
В «Символическом богословии» мы раскрыли каковы от чувственного на божественное метонимии, что такое божественные формы, каковы божественные образы, части, органы, что представляют собой божественные места, миры, каковы стремления, страдания, негодования, что такое упоения и похмелья, каковы клятвы и проклятия, что — сны, каковы пробуждения, и что представляют собой прочие священносозданные формы символического богословия.
Символ — акт непосредственного переживания, мост соединяющий различные планы бытия. [206,4]
Совершенномудрые составили символы — этим исчерпали мысли; установили гуа — этим исчерпав стремления; присоединили толкования, в которых исчерпали речь; изменяя и сочетая их — исчерпали счастье; возбуждая их, стимулируя их — исчерпали дух. [61,8]
гуа — три ряда сплошных или прерывистых линии (соединение троидного и бинарного кодирования).
Человек непосредственно сознаёт вся явления самобытия и символически выражает различные факты инобытия.