– Связь оборвалась примерно вот в этой точке, при условии, что самолет не менял курса и что его не сносило вихревыми потоками. Если предположить, что связь потеряна именно в момент крушения, то поиски надо начинать с западных склонов Ялыана. Если самолет просто сбился с курса и летел до последней капли горючего, то упал или попытался выполнить аварийную посадку он где-то километрах в шестидесяти от нас. Но разброс, сам понимаешь, может быть километров на сорок севернее или южнее. Вот такая неутешительная картина.
Гончаренко обвел на карте большой треугольник. Шелестов посмотрел на наручные часы. Самолет разбился примерно два часа назад. Авария или диверсия? А искать самолет придется в любом случае, даже если надежды нет никакой.
– Кто сопровождал почту?
– Сотрудник посольства, наш коллега. Если ты имеешь в виду подозрения, касающиеся его самого, то этим уже занимается Москва. Да-да, я обязан был незамедлительно сообщить о происшествии. Ответ, как ты понимаешь, – приложить все силы к поиску.
– Я пойду с поисковой партией, – не терпящим возражений тоном заявил Шелестов. – Сколько ты намерен сформировать групп?
– Завтра утром выйдут три отсюда. Сегодня, думаю, часа через два, будут готовы группы охотников с Белого Лога. Завтра к вечеру обещали починить и поднять в воздух два самолета У-2. Возможно, получится обе машины радиофицировать. Это все, что можно сделать сейчас.
– Мало, капля в море, – покачал головой Шелестов. – Никакой гарантии, надежда только на чудо.
– Через два дня прибудет рота НКВД из Магадана. За это время я подготовлю десяток проводников из местных. Разработаем маршруты. Это еще десять поисковых групп.
– Ладно, это все работа ногами, а что мы можем сделать головой, Федор Силантьевич?
– Что ты имеешь в виду? – хмуро посмотрел на Шелестова Гончаренко.
– Знаешь, моя хозяйка, тетя Дуся, неграмотная, но умная женщина, постоянно пичкает меня народными мудростями. Она – человек очень наблюдательный, порой видит такие вещи, о которых я даже не задумываюсь. Знаешь, что она мне вчера сказала, когда я ей лопату на черенок насаживал и другим концом себя по лбу стукнул? Похлопала по плечу и говорит: «Оно и в жизни так, Максимушка. У каждой палки два конца».
– Ну и что? – не понял Гончаренко.
– С одной стороны, это как бы сформулированная народом мысль о важном законе причинно-следственной связи. Есть еще одна форма. Как аукнется, так и откликнется. Или как ты мне, так и я тебе. Как ты к людям, так и они к тебе. Тут вариантов масса. Но мне в этой философской категории интересен другой момент. У нашей истории с пропажей самолета тоже вроде как два конца. Откуда он вылетел?
– С Берелеха.
– Ага, с Берелеха, – кивнул Шелестов. – Я и не сомневался. Неполадки с маслопроводами тоже имеют корни в Берелехе, но мы этого не смогли доказать. Помнишь те две «аэрокобры»? Если кто-то, отправляя самолет с дипломатической почтой с Берелеха, хотел, чтобы он не долетел, то какая ему в этом выгода? Угробить еще одну машину? Так этот самолет и не предназначался к отправке в действующую армию. Он работает на сибирских линиях. Если кто-то захотел, чтобы самолет не долетел, значит, у него на это была причина. Угробить самолет с дипломатической почтой? Да лучше бы она сгорела, чем попала в руки врага. Это тебе любой дипломат сейчас скажет. Значит?
– Значит, кто-то планировал ее захватить, – догадался Гончаренко.
– Машина не просто упала, она должна остаться целой. Это или вынужденная посадка, или авария, но в точно запланированном районе.
– Постоянно действующий сигнал коротковолнового передатчика, – снова догадался Гончаренко. – Пеленг. И тот, кто знает частоту, на которой идет сигнал, тот на этот пеленг и выйдет.
– Вот тебе и подсказка к планированию маршрутов. Самолет должен быть цел, а мест, где его можно посадить, пусть и слегка покалечив, не так-то много.
– А у тебя Буторин в тайге. И он не знает про самолет с почтой…
ebooksa