В кустах обнаружили мертвого водителя и брошенные машины. Поднялась по тревоге караульная рота СС, частично состоявшая из французов, прекрасно знавших местность. В подразделении работала кинологическая служба. Вся эта свора людей и животных устремилась в погоню. Следы нашли мгновенно, было бы странно их не найти. К месту происшествия прибыл начальник объекта генерал-майор Фицлебен – брызгал слюной и требовал немедленно освободить полковника фон Брауха, а если не удастся освободить – ликвидировать (да простят Господь и достопочтенная Матильда, супруга Вальтера)! Эсэсовцы шли волной – молодые, здоровые, полные решимости. Свирепые овчарки рвались с поводков. До полной темноты оставалось еще несколько часов, начинались самые длинные дни в году.
Беглецов засекли, когда они лезли на каменный косогор. Полковника уже переправили, передали из рук в руки. На виду остались несколько человек – их заметили, открыли по ним огонь. Но стреляли больше для острастки – как попасть с такого расстояния? Часть эсэсовцев отправилась в обход, другие двинулись напрямик.
– Пойдем, Павел Сергеевич, не тормози! – крикнул Резник, хватая майора за рукав.
Они одновременно спрыгнули со скалы. Ноги почувствовали твердую землю.
Партизаны уходили, карабкались на камни. Выл полковник, разбивший коленку. Постоянно озиралась Елизавета Юрьевна, искала глазами Романова. А он кричал:
– Уходите все, не оглядывайтесь! Полковника нужно доставить в отряд, это приказ!
Затылок нестерпимо жгло, выстрелы били по ушам. Почему эсэсовцы двигались быстрее партизан?..
Приплюснутая скала возвышалась над местностью. Все уже пробежали, только Брянцев свернул и засел за уступом с карабином. Павел видел его побледневшее лицо. Брянцев целился, давил на курок, передергивал затвор.
– Николай, пойдем, от этого толку не будет.
– Подожди, Павел, обойму отстреляю… Дьявол! – вскричал Брянцев. – Они овчарок спустили!
Пришлось вернуться. Засели за скалой. Эсэсовцы под огонь не лезли, перебегали, прятались за камни. Слава богу, не всех собак спустили! Две овчарки с утробным рычанием неслись по камням. Брянцев поразил одну, она с визгом сверзилась с булыжника и затряслась в конвульсиях. Николай хищно осклабился. Вторая продолжала прыгать. Горели воспаленные глаза, шерсть торчала дыбом. Пламя из пасти было бы вполне уместно. Затвор хваленого немецкого автомата перекосило, Павел в сердцах треснул затворной рамой по скале. У Брянцева закончились патроны. Только Резник продолжал невозмутимо стрелять – прижавшись к скале, он целился, бил короткими очередями. До псины оставалось метров двадцать, когда он ее подстрелил. Пораженное животное сделало кульбит и распростерлось окровавленной грудой шерсти.
– Молодец, Сан Саныч! – прокричал Брянцев, слезая со скалы. – А теперь уходим!
Раздосадованные немцы открыли плотный огонь. Пули рикошетом отлетали от камней. Резник схватил майора за шиворот и заставил пригнуть голову.
Внезапно захрипел Брянцев, опустился на землю и привалился к камню. В глазах застыла боль, он с трудом сглатывал – как минимум две пули попали в грудь. Павел, рухнув на колени, с ужасом смотрел, как умирает его соотечественник. Брянцев скончался тихо – просто перестал дышать, глаза остановились. Павел в бешенстве бил кулаком по камню, разум заволокло туманом. Он плохо помнил, как Резник толкал его в спину, крича матерные слова.
Своих догнали. Кто-то озирался, орал дурным голосом. Всполошился Генка: где Брянцев?! Потом застонал и рассыпал в пространство крепкую тираду. Скалы расступились, бежать стало легче. Впереди маячил лес, за ним вздымались заросшие вершины.
Девчата опять сбились с курса и оторвались от остальных. Они не собирались никого прикрывать, просто добежать до леса. Но в какой-то момент они остались одни. Мила подвернула ногу, плакала, размазывала слезы по щекам. Снежана держала ее за талию, волокла фактически на себе. Им наперерез выскочили эсэсовцы, шедшие в обход. У девчонок почти не осталось боеприпасов, плачущая Мила стреляла из немецкого пистолета, пока не кончились патроны. Пуля попала в голову, она швырнула пистолет на землю. Немцы подкрадывались, с любопытством таращились на Снежану. Она отстреляла весь магазин и выбросила автомат. В отличие от подруги, девушка не плакала, хотя прекрасно знала, сколько ей осталось жить. Она попыталась бежать, но споткнулась. Вспомнила про последнюю гранату, выдернула чеку и, поколебавшись, бросила. Осколки никого не задели, солдаты спрятались. Послышалось глухое рычание – сорвалась собака. Убегать было бессмысленно, отбиваться нечем. Садисты пожалели пулю, спустили на девушку псину – какое ни есть, а зрелище! Снежана застыла, и в тот момент, когда овчарка на нее набросилась, испустила душераздирающий вопль.
Павел услышал этот крик, похолодел.
Люди кучкой бежали к лесу, а когда приблизилась опушка, поняли, что это не лес, а продолжение скального массива, обросшего растительностью. Партизаны втискивались между скалами, падали за колючие кусты. Стонала Елизавета Юрьевна – отбила плечо. Эсэсовцы висели на хвосте.
– Павел, их мало! – внезапно закричал Резник. – Разбросало где-то фрицев, давай бой принимать.
И то справедливо, сколько можно бегать? Он схватил за шиворот мычащего полковника, поволок за камни и швырнул его на землю.