– Нет, и все. Вы женщина, и мы не можем вами рисковать. У вас была одна задача – привести нас к поместью. И вы с ней справились.
– Не понимаю, в чем риск, – пожал плечами Брянцев. – Да, мы не чествуем графинь… Тьфу, княгинь… Но уважительно относимся к Елизавете Юрьевне, хотя бы потому, что она с нами и женщина. Поэтому рисковать ею не можем. Но в чем риск, если у нее за спиной будут несколько мужчин, готовых немедленно вступиться?
– И про мужиков она верно сказала, – вякнул Генка.
– О, да-да… – согласно закивал Джованни, выслушав примерный перевод сказанного.
– Образумьтесь, Павел Сергеевич, – с усмешкой сказала княгиня. – Мужчины на моей стороне, и я ничем не рискую.
– Это глупость, – поморщился Павел. – Где мы возьмем машину? Угоним в Марли?
Партизаны погрузились в задумчивость.
Вернулись с поста Марсель и Андре. Им все рассказали, и парни тоже задумались.
– Угоним на дороге, которая проходит южнее, – высказался Марсель, сверкнув белозубой улыбкой. – Я понял, где мы находимся. Дорога связывает Шурмани и Карте. В пяти верстах отсюда живописное озеро Венц, там часто останавливаются люди на ночлег, отдыхают, а потом едут дальше. Многие специально приезжают на озеро. Андре не даст соврать, мы в юности часто угоняли машины, катались, а потом бросали. Однажды попали в полицейский участок и перестали этим заниматься, хм… На рассвете украдем неброскую машинку, пригоним сюда, а вечером ею воспользуемся. Полиция не станет так далеко искать пропажу. Да, рискованно ее вести по здешним дорогам, но если быстро и с верой в самое лучшее… – парнишка смущенно улыбался.
Павел мрачно смотрел на своих подчиненных. Как же не хотелось никого из них терять!
– А если не сработает? – вдруг засомневался Кривошеев. – Снова ждать сутки? А что изменится через сутки?
– Не получится – останавливаем машину, убиваем водителя и кантуем полковника в лес.
Павел поморщился. Остановить машину на коротком участке можно только выстрелом в водителя. А глушители не выдали. Придется оставлять группу прикрытия – тех же смертников…
…Дважды ухнул филин – сигнал, что черный «Мерседес» выехал с территории объекта. Неподалеку завелся мотор, и старенький полуразбитый «Ситроен» выбрался из кустов и прикорнул к обочине. Оставалось молиться, чтобы в ближайшие три минуты не возникли посторонние.
Небритый Андре выскочил из салона и бросился открывать капот. К машине уже спешила княгиня с распущенными волосами. Она разволновалась и споткнулась.
– Графиня с испуганным лицом бежит к капоту… – задумчиво прокомментировал Кривошеев – лучше бы молчал, идиот!
Нервы звенели и рвались. Почему он так переживал за эту печальную особу?.. Она была старше майора на пару лет и имела «вражеское» происхождение, но какое это имело значение?.. Ночью она оказалась поблизости. Свернувшись клубком, размеренно сопела. А он старался не дышать, чтобы ее не разбудить, и смотрел, как переливаются в лунном свете ее волосы…
Теперь эти волосы развернулись во всей красе, рассыпались по плечам. Она распахнула свой элегантный замшевый жакет, расправила брюки, вытащив их из сапог. Оторвать глаза от этой женщины было трудно. Павел затаил дыхание… Действуйте же, господин оберст, вы должны поступить правильно!
Когда «Мерседес» показался из-за поворота, мизансцена была готова. На обочине стояла машина с поднятым капотом, над ним склонилась женщина. Услышав звук приближающейся машины, она выпрямила спину и повернулась. Волосы взметнулись красивым каскадом – пусть давно не мытые, но зрелище все равно было эффектное. Умоляющий взгляд устремился на приближающуюся машину. Водитель «Мерседеса» сбросил скорость, но останавливаться не стал, медленно протащился мимо. Партизаны в отчаянии скрипели зубами…
Пассажир что-то бросил водителю. В самом деле, рабочий день закончен, можно вспомнить, что жизнь прекрасна и удивительна! Шофер остановил машину, начал плавно сдавать назад. «Мерседес» остановился напротив «Ситроена». Распахнулась задняя дверь, из машины вышел мужчина среднего роста в полковничьей форме. Женское лицо озарилось очаровательной улыбкой – только русские женщины способны так пленительно улыбаться! Суровый арийский сухарь растаял, на лице полковника абвера нарисовалось нечто человеческое. Женщина шагнула к нему, стала что-то лопотать, путая немецкие и французские слова, и выразительно простирала руки к капоту. При этом делала недоуменное лицо и пожимала плечами.