Анфилада, состоявшая из пяти помещений, начиналась с продолговатого зала. С потолка свисали на цепях кольцевидные люстры. При отсутствии электричества их можно было использовать как подсвечники. На стенах висели картины и гравюры, видимо, не самые ценные. Это были портреты каких-то напыщенных господ, пейзажи, натюрморты, сцены на библейские сюжеты. Вдоль стен стояли тяжелые лавки.
Офицеры гуськом прошли по всем помещениям анфилады.
Во второй комнате разрушения оказались наибольшими. Осколки гранаты посекли часть стола, занимающего весь зал. Несколько стульев были переломаны в труху. Осколки порезали картину, оборвали люстру. На полу засохла кровь.
Старая Стефания, тяжело дыша, собирала обломки стульев. Губы женщины были скорбно поджаты. Станка подметала пол щеткой с длинной рукояткой. При виде русских она попятилась, сделала жалобное лицо. Стефания повернула голову, и досада отразилась на ее морщинистом лице.
– Прошу простить за вторжение, – учтиво сказал Вадим по-немецки. – Нам жаль, Стефания, что мы устроили тут небольшой беспорядок. Уверяю вас, основная часть вины лежит на ваших прежних постояльцах. Их никто не заставлял сопротивляться. Наши люди помогут вам навести порядок.
– Серьезно? – вполголоса пробормотал Поляков.
– Оставьте нас, прошу вас, – продолжал Злобин. Если вам, конечно, не трудно. – Майор контрразведки был просто воплощением такта и учтивости. – Нам надо поработать в этих помещениях. Когда мы закончим, вы сможете вернуться сюда.
– Вы же не собираетесь ничего отсюда брать? – пробормотала старуха. – Это собственность полковника Николае Шербана. Пусть здесь и находится не самый ценный антиквариат.
– Не беспокойтесь, Стефания. Мы не мародеры. Под словом «поработать» я подразумеваю нечто другое. Как себя чувствует ваш почтенный супруг?
– Спасибо, ему уже лучше, – ответила старуха, поджала губы, поманила Станку и вышла из комнаты.
Девушка обняла щетку, опустила голову и тоже выскользнула за порог.
– А если прислуга обнаружит то, что мы ищем? – сказал Баев, проводив их настороженным взглядом. – Спрячут, тогда точно не найдем.
– Это вряд ли, – с усмешкой проговорил Поляков. – Пока, по крайней мере, эти люди ничего не нашли. Они не выглядят специалистами по расшифровке схем и чертежей, да и на вражеских лазутчиков не очень похожи. Но чисто теоретически такое можно допустить.
Контрразведчики медленно прошли через анфиладу, вернулись на исходную позицию. В дверном проеме нарисовался часовой, тут же сделал почтительную мину и исчез.
– Итак, мы имеем тут пять помещений, – сказал Вадим. – Предлагаю дать им условные названия. Зал ожидания, к примеру.
– Почему зал ожидания? – осведомился Куделин.
– Потому что лавки там. Если хотите, можно назвать его актовым залом. Представьте, как рыцари проводили в нем рабочие совещания. А будешь перебивать, лейтенант, отправишься на кухню. Стало быть, актовый зал, столовая, буфетная, гостиная, кабинет. Так они выглядят. Именно в такой последовательности мы гнали немцев к тупику. Предлагаю восстановить в памяти утренние события. В долине капитан Ненашев повел на штурм батальон. От шума немцы, ночевавшие тут, проснулись и всполошились. Они решили, что замку пока угрозы нет, но собирались впопыхах, многие вещи бросили. Свои материалы Кунце, конечно же, взял с собой, они лежали в портфеле. Потом последовала стычка во дворе. Выжившие немцы бросились обратно в замок. Времени на то, чтобы что-то надежно спрятать, у Кунце не было. Запасной выход отсутствует, на окнах решетки. Кто-то свернул к лестнице. Все остальные побежали за ним. Думаю, сработал стадный инстинкт. К тому же они не знали, что здесь тупик, поскольку ночевали в другом крыле, замок не осматривали. Эсэсовцы в любом случае собирались занять оборону и дать нам отпор. Но все пошло не так, они не рассчитали свои силы. Мы гнали их из актового зала через все упомянутые помещения. Коридор простреливался, и в него немцы не выбегали. Муж и жена Кунце шли первыми, за ними пятились эсэсовцы, вели огонь. Теоретически в каждом из этих помещений Кунце мог припрятать свои документы куда угодно, в любую щель, забросить на шкаф, сунуть под подоконник. Времени на выискивание тайника у него не было. Он метался, не знал, что делать, но в итоге куда-то определил свое сокровище, потому что впоследствии его портфель оказался пуст.
– Фанатик какой-то, – пробормотал Баев. – Вроде гражданский специалист, не эсэсовец. Да еще и жену подверг такому риску.
– По сведениям, имеющимся у разведки, Рудольф Кунце был активным членом НСДАП, – сказал майор Поляков. – Он полностью принимал идеи национал-социализма, и его жена была такой же. Умирать этот господин, скорее всего, не хотел, но свои секреты предпочел припрятать, до последнего надеялся сбежать, но все же от документов избавился. Помещение оказалось тупиковым, что стало для него очень неприятным сюрпризом. Винтовую лестницу наши люди заблокировали. Думаю, он собирался сдаться, а его смерть – просто случайность. Погибший боец не собирался стрелять на поражение, но Кунце решил иначе.
– Как ни крути, а материалы находятся где-то в этой анфиладе, – сказал Вадим. – Если Кунце спрятал их в актовом зале, столовой или в буфетной, то это мог видеть сбежавший штурмбаннфюрер. Но это не точно. Что было дальше, он не знает, поскольку сидел в шкафу в буфетной. То же касается и выжившей парочки, Хоффеля и Крауземана. Их взяли в предпоследнем помещении, в гостиной. Они могли видеть все, кроме того, что происходило в кабинете. Или же ничего.