С фальшивым Гавриловичем Злобин попрощался за руку. Этот мужик ничем себя не выдал, хотя наверняка испытал облегчение. Вадим кивнул Вере Павловне. Она стояла какая-то неприкаянная, безотрывно смотрела ему в глаза. Мялся в стороне капитан Ткачук, сухо кивнул Злобину, когда их взгляды пересеклись.
Майор забрался на пассажирское сиденье, приветливо улыбнулся Вере. Ему показалось, будто что-то было не так, сердце застучало. Вера Павловна сделала шаг назад, что-то вполголоса сказала Гавриловичу. Тот кивнул, не меняясь в лице. Нет, все в порядке.
Плюхнулся на заднее сиденье Кустовой, закинул руку за спину кресла.
Автоматчики Гавриловича находились во дворе, курили с постными минами, иногда смотрели по сторонам с какой-то чрезмерной отрешенностью.
Из замка вышел лейтенант Маркин. Он подбрасывал в руке спущенный детский мячик.
Появились пятеро его бойцов, хотели помахать рукой, убедиться в том, что контрразведчики уехали. Артисты никудышные, гнать таких взашей из театра! Хорошо, что не стали спускаться во двор, мялись на крыльце, замороженные, какие-то негнущиеся. Марчук, Джулай, Фролов, Забелин, сержант Пьяных. Только двое последних изображали что-то адекватное, у остальных не хватило на это ни ума, ни фантазии.
Крыленко и Семушкин остались в замке, держали прислугу, особенно Станку, чтобы не вздумала выбежать во двор. Им же надо было и реагировать на спонтанно возникающие ситуации.
– Счастливого пути! – Маркин помахал фуражкой. – Будьте осторожны!
Вот же кретин! На нем перекрестились взоры переодетых диверсантов. У самого догадливого из них лоб омрачила тень.
– Эй, парни, а вы чего такие напряженные? – выкрикнул другой. – Рожи у вас такие, словно по большой нужде всем разом приспичило!
Его товарищи натянуто засмеялись. Напряжение росло, нервы у людей не железные. Вера, не моргая, смотрела в глаза Злобину, вдруг побледнела, стала прозревать. Забеспокоился Гаврилович. Вадим нащупал рукоятку в кобуре, незаметно вытаскивал ТТ.
Марчук испортил все окончательно. Он натянул ремень автомата, висящего на плече, чуть приподнял его, чтобы быстрее скинуть. Какого черта, кто приказал?!
Прозвучал тревожный окрик. Его издал тот самый глазастый автоматчик с погонами ефрейтора.
Вадим слетел с сиденья, выстрелил в Гавриловича.
В тот же момент загрохотал ручной пулемет Дегтярева. Рядовой Зорин лежал под развесистой елью на краю двора, видел всю картину и ждал сигнала.
Повалился наблюдательный диверсант с погонами ефрейтора. Остальные заметались, заклацали затворы автоматов. Схватился за живот Гаврилович, со злостью уставился на Вадима и рухнул боком в пыль. Катился по двору капитан Ткачук, потерял фуражку. Отчаянно закричала Вера Павловна, бросилась в одну сторону, затем в другую. Пули рвали красивую грудь, она извивалась, выла. Пулемет долбил без остановки.
Злобин что-то кричал, командовал, но и без слов все было ясно. Оперативники прыгали через борт, валились в пыль. Пашка Куделин, спасаясь от пуль, упал на рычаг переключения передач, взвыл от боли в ребрах, но подвижности не утратил, сподобился на рывок. Ноги его прорисовали дугу и исчезли за бортом, а за ними провалился и он сам.
Диверсанты разбежались в разные стороны. Зорин подстрелил еще одного. Тот кувыркнулся через голову и остался лежать, разбросав руки. Свинца в его организме оказалось предостаточно.
Двое пустились наутек на дальний край двора. Один из них обернулся, выдал очередь по крыльцу. Охнул рядовой Марчук, выпал из-за колонны, покатился по ступеням, теряя пилотку и автомат. Диверсант прожил на пару секунд дольше, затрясся и распластался на краю пустыря. Его сообщник даже в лес не забежал, грудью повалился на еловые лапы. Пули рвали материю на спине, били кровавые фонтанчики.
Пулемет замолчал, кончились патроны.