Искусство и наука танцевально-двигательной терапии. Жизнь как танец

От наблюдения к интерпретации

Вера и Нина проходили у меня терапию в одно и то же время. Меня поражало их сходство и различие. Поскольку в обоих случаях о наличии травмы свидетельствовали болезненные телесные воспоминания, я не ставила под вопрос ее присутствие. Однако были другие вопросы:

• Каково рода была эта травма – сексуальная, медицинская или какая-то еще?

• В каком возрасте она произошла?

• Какие части тела больше всего пострадали?

• Какие части тела несут на себе бремя травмирующих воспоминаний?

• До какой степени эти телесные воспоминания мешали процессу развития и переживанию приятного телесного опыта?

Рис. 15.13. Бинарные профили прототипов отношений

Ответить на эти вопросы можно, отталкиваясь от разных позиций (анализ самого рассказа, анализ жестикуляции, анализ конфликтов). Я решила делать акцент на следующем вопросе: что проясняет типологический анализ извлеченных из подсознания травмирующих воспоминаний, представленных в импровизированных движениях?

Нижеприведенное изложение не следует принимать за подробное описание терапевтического процесса. Я взяла лишь тот материал, который помогает увидеть роль бинарной диагностической модели в процессе анализа движений в рамках терапии.

Вера: жертва плохого лечения или инцеста

Веру направил ко мне психотерапевт после того, как она дважды пыталась покончить с собой. По словам терапевта, однажды ее муж пришел с работы раньше обычного и нашел ее в ванной с разрезанными венами. Он быстро отвез ее в больницу. Врачам удалось спасти Веру, но с тех пор она впала в глубокую депрессию. Ее госпитализировали, но психологам не удалось получить от нее никакого отклика. Ее терапевт посоветовал танцевально-двигательную терапию. Ко всеобщему удивлению, Вера тут же согласилась.

В назначенный час я увидела на пороге своего дома высокую и очень красивую женщину. Мы начали разговаривать, и меня тут же поразили ее ум и изящная манера выражаться. Она говорила о диссоциации с собственным телом. Она также сообщила, что за несколько месяцев до попытки самоубийства у нее было два выкидыша: первый – нечаянный, второй же стал результатом медицинского вмешательства на пятом месяце беременности (поводом для вмешательства были необъяснимые кровотечения). Этот опыт она назвала ужасно болезненным: «Я лежала в палате и была совершенно беспомощна. Ноги были разведены в стороны и зафиксированы. Я смотрела на врачей, они – на меня, а точнее, на мое кровоточащее влагалище. Это было унизительно! Как будто бы меня изнасиловали. Но никто не обращал на это внимания. Неделю спустя меня отправили домой – как будто ничего не произошло. После этого у меня появились мысли о самоубийстве».

Пока она рассказывала обо всем этом, ее тело как бы разделилось на две части. Лицо было развернуто ко мне, а все остальное тело было согнуто по диагонали, как бы уворачиваясь от меня. Все туловище было искривлено, ноги и руки сжаты и напряжены. Она как будто бы закрывала и пыталась защитить нижнюю часть своего тела. Вера не испытывала трудностей, когда говорила, но ее тело было неподвижным. Говорила она при этом монотонно, без эмоций.

Я интерпретировала ее готовность пройти двигательную терапию как желание избавиться от этого оцепенения. Я предложила ей несколько легких и плавных движений для снятия напряжения с рук. Едва начав пробовать эти движения, Вера очень резко и неожиданно остановилась и упала на ковер. Она лежала, свернувшись. Она плакала и пинала какой-то невидимый объект. Спустя минут десять плач прекратился. Она продолжала лежать на боку, но не спокойно, будто не находя себе места. Вернувшись ко мне, она пожаловалась на мучительную боль во влагалище.

Рис. 15.14. На бинарном профиле Веры очевидно преобладание потенциалов [Т-0] и заблокированных бинарных переходов

Нечто похожее повторялось несколько раз. Любое движение вызывало аналогичные болезненные переживания. Реакция была одна и та же – движения Т-0 (рисунок 15.14).

Боль во влагалище не сопровождалась никакими образами или ясными воспоминаниями. Вера предположила, что все это – телесные воспоминания сексуального насилия. Преобладание движений [Т-0] натолкнуло меня на следующее предположение: изначальная травма была скорее медицинской, чем сексуальной. Моя рабочая гипотеза заключалась в том, что травма произошла на раннем этапе жизни до возникновения прототипа [Т-1].

Подобные движения характерны для ребенка, чей моторный аппарат еще не развит. Такой ребенок не способен самостоятельно защититься от внешнего вторжения. Ни ударить, ни убежать. Телесная защита может проявляться исключительно как сокращение мышц и оцепенение. Именно в этот период жизни велика вероятность того, что ужасающие воспоминания связаны с физической, например, медицинской травмой.

Хотя она сама согласилась заниматься двигательной терапией, от каких-либо движений она отказывалась. Да, она могла говорить о своих телесных ощущениях, о необъяснимой хронической тревоге и о диссоциации с телом. Вера думала, что некогда она подверглась сексуальному насилию, но не помнит этого. Однако, держа в уме свою двухпрототипную парадигму, я была не склонна к поспешным выводам. Преобладание активации потенциалов [Т-0] и отсутствие качеств [Т-1] в ее движениях наталкивали на мысль о ранних телесных воспоминаниях, сохранивших физические, но не содержательные аспекты пережитого опыта (в том числе незрелость моторной системы). Я решила, что изначальная травма связана с медицинским посягательством в раннем возрасте. Когда мы обсуждали с ней материал, я отметила, что стоит сконцентрировать внимание не на произошедшем событии, а на том, какую реакцию в теле оно вызывает (в нашем случае оцепенение).