Искусство и наука танцевально-двигательной терапии. Жизнь как танец

В ходе нашей работы мы сфокусировались на ее телесных защитных манипуляциях, целью которых было лишить себя восприимчивости к боли от необъяснимой травмы. Мы говорили о телесных конфликтах, о частях тела и их функциях при чувствах боли и радости. Ей нравились наши обсуждения, но у нее никак не получалось двигаться во время сеансов. Однако она решила начать ходить в спортзал.

Спустя три года нашей терапии ситуация с эмотивными движениями Веры не изменилась. Ее защитные закрепощенность и оцепенение, увы, не исчезли. Однако она была благодарна за те новые связи, которые с помощью терапии она начала чувствовать.

Через полгода после завершения терапии Вера позвонила мне и попросила одиночный сеанс. Вот, что она сказала мне: «Я должна вам все рассказать. Я занималась йогой, ездила на ретрит, и этот опыт мне очень понравился. Во время одной из медитаций я очень живо увидела себя маленьким ребенком. Я лежала на спине, а моя мама что-то делала с моим влагалищем. Мне было очень больно, но я не могла ничего поделать. После этого я, конечно же, спросила у мамы, было ли нечто подобное на самом деле. Она тут же вспомнила, что у меня была сильная кожная сыпь, и один раз, когда она попыталась снять подгузник, то вместе с ним отошла часть кожи. Так что вы были правы».

И мы пересмотрели всю нашу работу с учетом этой новой информации. Ее оцепенение было тем самым неизжитым сгустком страха, предчувствия чего-то ужасного и беспомощности, испытанным в раннем детстве, в ситуации, когда она не могла ни убежать, ни атаковать. Она продолжала пребывать в этом переживании и не знала, как из него выбраться.

Нина: эмотивная моторная защита от воспоминаний об инцесте

Нина вошла в мой кабинет широкими шагами, подчеркнуто прямо держа спину. Она кинула сумку на ковер и измерила расстояние между нами. Она села по диагонали ко мне и сказала: «Я прошу относиться ко мне не как к жертве, а как к выжившей». Взглядом своих карих глаз Нина как будто пронизывает меня. Она – высокая. Движения резкие и волевые. Она была напряжена и казалась подозрительной. Защитная стратегия отражалась в ее бегающих глазах и напряженном теле, а также большом количестве надетых на нее вещей (при том, что в Израиле летом очень жарко).

Нина сказала, что ее тело должно всегда быть в действии. Помимо этого, оно должно быть хорошо закрыто. Она сообщила, что каждый день совершает пробежки и 3–4 раза в неделю ходит на танцы.

В начале терапии доминировали силовые прототипы [Т-1] (рисунок 15.15). Нина не позволяла себе «дать слабину» и, например, просто лечь на ковер. Она никогда не стояла на месте, размахивала руками. Она как будто бы постоянно пыталась отпихнуть некоего незримого человека, нарушавшего ее личное пространство.

Рис. 15.15. Изначальный бинарный профиль Нины демонстрирует избыток потенциалов [Т-1] и блокировку переходов

Однажды после серии активных движений она села на ковер. Медленными движениями она начала царапать его пальцем. Когда эти движения стали интенсивнее, она начала всхлипывать: «Я чувствую его волосатую спину. Ненавижу. Мне плохо. Я пытаюсь оттолкнуть его, больно сжать ногтями, но он такой сильный и тяжелый». Она упала на спину и попыталась ударить кого-то ногой. Лицо исказилось гримасой, челюсти сжались – она как будто бы боролась с невидимым насильником. Мне казалось, что я смотрю видеозапись, в которой одного актера просто стерли. Сама сцена при этом была очень напряженной и драматичной.

Нина продолжала: «Я чувствую, как он лежит на мне. Запястья болят. Старая боль возвращается. Я изо всех сил пыталась выскользнуть из хватки отца, но он был сильнее и держал меня за запястья так, что я не могла даже ударить его».

Затем она описала, как он по ночам заходил к ней в комнату и насиловал ее. Это началось, когда ей было четыре года, и продолжалось около десяти лет.

Ее рассказ соответствовал тому, о чем говорили ее движения. В бинарном профиле преобладали силовые прототипы [Т-1]. В то же самое время прототипы [Т-0] тоже имелись, но на заднем плане. Они просто никак не могли помочь в ситуации, когда ей нужно было постоянно сражаться с угрозой, поджидавшей ее дома.

Нина совершила большой прорыв, перейдя от изначальной преобладающей неистовой напористости [Т-1] к качествам [Т-0] – она смогла подолгу лежать на ковре, а также выстраивать двигательные паттерны на основе возникающего взаимопереплетения, то есть связи двух типов потенциалов [T-1/T-0].

Ряд профилей на рисунке 15.16 демонстрирует три этапа танцевально-двигательной терапии Нины.

Обсуждение

Два первых профиля Веры и Нины схожи. Они защищаются от травмы. На обоих профилях очевиден разрыв между прототипами [Т-0] и [Т-1]. Однако в случае Веры все начинается с [Т-0], а в случае Нины – с потенциалов [Т-1]. В обоих случаях между двумя типами потенциалов отсутствуют переходы.

Эмотивные двигательные паттерны, присутствующие в импровизации, содержат информацию, которая кодируется моторными последовательностями. Двухпрототипная модель эмоторикса для анализа движений вводит типологические координаты развития, что позволяет терапевту находить едва заметные телесные особенности в особых эмотивных установках и защитных стратегиях движущегося.

Модель эмоторикса уже используется рядом израильских танцевально-двигательных терапевтов как в практике, так и в научно-исследовательской работе.

Рис. 15.16. Этапы терапии Нины (слева направо)