Урал грозный,
Панова Вера Федоровна (1905—1973) — русская советская писательница.
Родилась в Ростове-на-Дону в семье банковского служащего. Семнадцати лет поступила на работу в редакцию газеты «Трудовой Дон». Была выпускающей, репортером, очеркистом, фельетонистом.
С 1933 года пишет пьесы, однако они были обойдены вниманием критики и литературных кругов.
Годы Великой Отечественной войны Вера Федоровна Панова проводит на Урале, в Перми, работая в газетах: областной и железнодорожной — и на радио.
В 1944 году в альманахе «Прикамье» печатается небольшая повесть Пановой о рабочей чете, приютившей нескольких сирот,— «Семья Пирожковых». Сама писательница об этом произведении говорила так: «Повесть родилась из газетного задания: детские дома были переполнены сиротами войны; нужно было хоть часть разобрать по семьям; я пошла узнавать, как проходит эта кампания, и наткнулась на случай и лица, которые уж очень захотелось описать. Позже я эту свою ученическую повесть доработала и назвала «Евдокия», по имени главной героини...»
Там же, в Перми, Панова вскоре начала писать роман о людях крупного уральского завода — «Кружилиха». Он был написан уже наполовину, когда пермское отделение Союза писателей направило Панову в командировку. Ей было предложено написать брошюру об опыте работы коллектива военносанитарного поезда № 312, уходившего на фронт за ранеными. Писательница совершила с этим поездом четыре рейса на фронт и обратно в тыл.
«Именно в поезде,— вспоминала Вера Федоровна,— я окончательно поняла: я буду писателем, потому что не могу им не быть; не могу не рассказать о жизненном подвиге этих людей. Расскажу так, как вижу и помню. Это и будет посильный вклад мой — и в литературу, и в жизнь».
Повесть «Спутники», написанная, по словам автора, исключительно легко, вдохновенно, увидела свет в 1946 году. Она сразу же полюбилась читателям, была оценена критикой как одно из лучших произведений о Великой Отечественной войне. «Прекрасная, чистая и суровая, правдивая и поэтическая повесть»,— так отозвался о ней А. А. Фадеев. Повесть «Спутники» была удостоена Государственной премии СССР за 1947 год.
Государственной премией (1948) был отмечен и следующий роман Пановой «Кружилиха», имевший первоначальное название «Люди добрые». Люди, основная черта которых — доброта, если понимать ее в широком смысле, имея в виду добропорядочность, надежность, идейную и душевную стойкость, стали героями большинства книг писательницы.
В послевоенный период Вера Федоровна Панова создала и другие известные произведения: повесть «Ясный берег», за которую она была удостоена Государственной премии СССР за 1958 год; романы «Времена года» и «Сентиментальный роман»; цикл исторических повестей «Сказание об Ольге», «Сказание о Федосии», «Феодорец, Белый Клобучок»; цикл повестей и рассказов о детях — «Сережа», «Валя», «Володя». Плодотворно работала писательница для театра и кино. В театрах страны и сегодня идут пьесы Пановой «Проводы белых ночей»; «Как поживаешь, парень?»; «Сколько лет, сколько зим!». На экранах демонстрируются фильмы, снятые по ее сценариям; «Високосный год», «Евдокия», «Сережа», «Рано утром», «Рабочий поселок» и др.
ВЕЧЕР ТРУДНОГО ДНЯ[23]
Какой сегодня был трудный-трудный день!
Утром, как обыкновенно, Софья Демидовна ходила в сельсовет, приняла сводку по радио и переписала ее в трех экземплярах: один она повесила у входа в сельсовет, второй отправила в правление колхоза, а третий принесла в школу.
В школе была обычная утренняя картина: на крыльце уже толпились ученики, а Прокофьевна еще домывала пол в коридоре и никого не пускала. Двадцать три года между Софьей Демидовной и Прокофьевной шла война из-за мытья пола. Софья Демидовна приказывала мыть по вечерам, а Прокофьевна приводила тысячи доводов, почему лучше мыть утром; самый сильный довод заключался в том, что к вечеру у Прокофьевны «разыгрывалась поясница»,— и всегда за этим доводом следовала убийственная, как выстрел из тяжелого орудия, фраза: «Ну, и ищите молодую и здоровую!» — и Прокофьевна победоносно удалялась по гулкому коридору, а Софья Демидовна затихала в своей комнате, огорченно чувствуя, что не в силах расстаться с грубиянкой Прокофьевной ни за какие блага.
Утро было холодное, сырое, ребята на крыльце шмыгали носами и пританцовывали в ожидании, когда Прокофьевна впустит их в школу. При виде директора они закричали нестройно: «Здравствуйте, Софья Демидовна!» — «Здравствуйте, здравствуйте, ребята»,— ласково и важно ответила Софья Демидовна и с спокойным лицом вошла в школу, не показывая, что сердце ее клокочет от негодования против Прокофьевны.
Прокофьевна, увидев ее, выпрямилась и подбоченилась; все было готово для кровопролитного сражения; но из учительской шли две молоденькие учительницы, комсомолки, и одна на ходу спрашивала: «Софья Демидовна, что в сводке?», а другая сообщала: «Софья, Демидовна, у Сюткина, кажется, корь, что делать?» — и Софья Демидовна только сказала Прокофьевне, проходя:
— Чтобы это — в последний раз.
В ответ Прокофьевна окунула тряпку в ведро и, шлепнув ею о пол, распустила по коридору длинную грязную лужу.
В учительской Софья Демидовна поговорила с учительницами, потом школа наполнилась топотом ног и детскими голосами, загремели парты, залился звонок,— Софья Демидовна взяла журнал и вошла в класс как раз в ту минуту, когда Прокофьевне надоело потрясать звонком и в школе воцарилась относительная тишина.
Софья Демидовна села к столу и сквозь очки оглянула розовые, умытые детские лица, обращенные к ней. Каждого из этих ребят она знала со всеми его способностями, слабостями, хитростями, заботами. Знала, у кого какая семья, кто как питается, кто чем болел. Знала, что у худенького, узкогрудого Кости Рябкова мать недалекая и жадная — все молоко возит в город на рынок и на вырученные деньги скупает мануфактуру, а дети сидят без молока; и никак не убедишь ее, что нельзя так делать! А у круглолицей, чистенькой Кати Гладких мать, напротив, из кожи лезет вон, чтобы ее дети жили не хуже, чем при отце, который с начала войны был на фронте. Все знала Софья Демидовна, ведь она вела этот класс уже четвертый год.