Когда же они наконец оказались в обветренном каменном здании, много поколений служившем кровом Дома Атрейдесов, отец повел Пола в сад главного двора под высокими воротами, где они могли спокойно поговорить наедине. Лето упивался родной атмосферой – с такой жадностью дерево всасывает живительную воду первого после жестокой засухи дождя. Герцог и Пол остановились в тени раскидистой кроны возле одного из маленьких фонтанов.
Лето повернулся к сыну, серые глаза герцога светились любовью и мудростью.
– Я понимаю, что оставил тебе тяжкую ношу, но я уверен, что наступит день, когда ты станешь превосходным герцогом.
Он взглянул на кольцо с герцогской печатью.
Пол одновременно испытал гордость и смущение.
– Для меня очень многое значит твое мнение, отец.
Лето отступил на шаг, взглянул на сына и улыбнулся.
– Кажется, ты вырос за время моего отсутствия. Я ждал, что произойдет взрыв роста.
– Если не ростом, то, надеюсь, я окреп в других отношениях. Ты отсутствовал всего месяц, но мы успели многое сделать.
Он не стал рассказывать о драке в таверне, в которую они ходили с Гарни.
Герцог согласно кивнул, словно хотел что-то сказать, но не знал как. Пол любил отца и знал, что иногда ему трудно выражать теплые чувства и эмоции; Джессика в этом смысле проявляла большую открытость. Но юноша чувствовал, что отец гордится им, и был за это благодарен.
Лето оторвал взгляд от фонтана. Три морских воробья опасливо присели на край его бассейна, чтобы напиться. Отец наконец заговорил:
– Ты ничего не спрашиваешь о матери.
Пол ощутил ком в горле.
– Я… я думал, что с моей стороны было бы неуместно первым коснуться этой темы. Я не получил от нее ни письма, ни одного словечка. Но думаю, ты мне все расскажешь.
Пока они молчали, воробьи улетели.
Лето проследил, как они вспорхнули к небу, и объяснил то, что Пол так давно хотел знать.
– Ты же знаешь, что твоя мать помогала выбирать кандидаток на помолвку с тобой. Они с Сафиром изучали возможности, обсуждали и отвергали их, составляли рекомендации для меня.
Пол кивнул.