– Ты пришла сюда, чтобы развязать меня и отпустить?
Она попыталась высвободиться, но не смогла.
– Нет, я пришла, чтобы объективно и беспристрастно поговорить с тобой. – Рутин посмотрела на стену, зная, что там стоит готовая ко всему Джиара. – Записывающая аппаратура отключена. За нами никто не наблюдает. Здесь только ты и я; мы можем сказать друг другу все, что сочтем нужным. Так что ты видишь?
Лезия попыталась сесть, снова стараясь растянуть ремни.
– Как это мило! Две подружки беседуют. Мы закажем чай и сладости?
Рутин улыбнулась; она редко позволяла себе улыбаться.
– Я с удовольствием помогу тебе, если ты все объяснишь. Что тебя сильнее всего гложет? Как бы ты развязала этот узел? Ее сын – Квизац Хадерач?
Затуманенные глаза Лезии вдруг прояснились, она заговорила громко и отчетливо.
– Возможно, что да, он – Квизац Хадерач. Я видела знамена Атрейдесов, вьющиеся над волнами крови. Я видела, что для Ордена сестер настали страшные времена… – Она поежилась. – …На столетия. Я видела мышку, крошечную мышку и гигантского червя. – Рутин в ужасе отпрянула, видя, что мышление старухи исказилось, что она несет вздор. – Харишка отказывается согласиться с единственно разумным образом действий. Она видит множество возможностей, но не
Рутин поняла, что имела в виду старуха, но тем не менее сказала:
– Убить Джессику и Пола?
– Ты так легко говоришь об убийстве! Об убийстве – и так легко… – Лезия улыбнулась, играя словами. – Полу Атрейдесу всего четырнадцать.
Рутин нахмурилась.
– Значит ли это, что мы должны внимательно за ним наблюдать и дать ему шанс… или надо воспользоваться случаем сейчас и устранить его, прежде чем он успеет причинить непоправимый вред?
– Шанс! Один шанс… Если я ошибаюсь, то зря погибнут двое. Если же я права, то погибнут миллиарды! – Лезия, казалось, исчезла в своих морщинах. – Какой ответ тебе подходит? Какой устроит меня? Какого ответа заслуживает Орден сестер? – Она закашлялась и теперь едва выдавливала из себя слова. – После всего того, что они сделали.
Рутин слушала, и взгляд ее метался, ибо она понимала, что время на исходе. Что имеет в виду старая Лезия? Надо ли доложить об этом Верховной Матери Харишке? Но что она скажет, что сможет сказать? Что обязана ей сказать?
Единственное, что она осознала с непреложной ясностью, – это то, что Лезия не безумна и не иррациональна. Возможно, потеряла рассудок Харишка, ослепленная и не видящая страшной угрозы.
– Я пришла сюда без разрешения Верховной Матери, – сказала Рутин, подойдя ближе к связанной Лезии и прикоснувшись к ее иссохшей узловатой руке. – Я позабочусь, чтобы все сделали, как нужно.
Слезящиеся глаза Лезии снова прояснились.