Он утомленно зевнул.
– О милый, как же тут упомнить? Столько времени прошло!
– В письме ты говорил о том, что тебе нужно заново прожить некие моменты.
– Правда? Что ж, да, мне нужно было вернуться и проверить свои чувства. В смысле убедиться, правда ли я теперь другой – после всего, что было со мной в Калифорнии: Августус, медитации и прочее.
– И что, ты изменился?
– О да, я изменился. – И снова эта тема как будто утомила Пола.
– Получил ответы на свои вопросы?
– Вопросы? О, нет. К тому времени, как я понял, что изменился, я ушел намного глубже…
– Что значит – глубже?
– Не вижу смысла пояснять, милый мой. Ты не поймешь.
– Почему же? Это как-то связано с курением опиума? Слушай, Пол, а может, и мне попробовать? Дай, пока я тут, покурить трубку. Знаю, ты думаешь, будто я боюсь таких вещей. Возможно, немного и боюсь. Но сейчас пора отведать…
Пол расхохотался в голос, запрокинув голову.
– О, милый ты мой Кристоферчик! Знал бы ты, как смешон! Попробовать, значит, хочешь? Разочек? Одну трубку? Или дюжину, если уж на то пошло? Ты прямо как турист, который думает, будто за день может осмотреть весь Рим. А знаешь, ты и впрямь турист до мозга костей. Готов спорить, ты отовсюду рассылаешь открытки а-ля «Я здесь, в гостях». История всей твоей жизни… Я скажу, что будет от одной трубки. Ничего! Не будет ничего! Нет совершенно никакого смысла баловаться опиумом, если только не намерен познать курение изнутри, постичь весь его смысл. Для этого придется стать зависимым. И не бороться с этим. Не бояться. Не ставить себе ограничения.
– Но рано или поздно ты пойдешь лечиться, так?
– О, еще бы, я подлечусь, – беззаботно ответил Пол, – когда узнаю все, что хотел узнать.
– И ты не можешь описать, что это такое?
– Что-то я вдруг ужасно утомился, милый. Не возражаешь, если я сейчас вернусь домой?
– Нет, конечно… Навестить тебя завтра вечером?
– Боюсь, не надо. Нет.
– А послезавтра?