Приняв подарок из рук вестового, Яков велел сказать капитану: — Большое спасибо! — и без промедления отпустил старика. Нечего ему здесь ошиваться. Пусть поскорее уходит, не то фашисты опять рвануться в атаку.
Он проводил завистливым взглядом, спешившего «в тыл» человека. Позвал сержанта того отделения, что прибыл в разгар рукопашной и устало спросил, как устроились его подчинённые. Пока командир отвечал, зенитчик принюхался к дыханию своего собеседника.
Отметив, что от бойца не пахнет спиртным, Яков кивнул на немецкую флягу, висевшую на поясе пехотинца, и приказал: — Снимите бакелитовый колпачок, закрывающий пробку.
Удивлённый мужчина исполнил странный приказ. Лейтенант указал на двенадцатилитровую ёмкость, стоявшую возле ноги, и строгим тоном продолжил: — Возьмите этот небольшой термосок. Пройдите по позициям моей батареи и налейте бойцам по порции водки. Судя по виду стаканчика, — он кивнул на непривычную ёмкость, что находилась в руке МВДешника, и спокойно закончил: — в него помещается, не более ста пятидесяти граммов.
Тем, кто уже крепко принял на грудь, ничего не давать, а то, чего доброго, ещё опьянеют. Если потребуется, обработать глубокую рану, плесните столько, сколько нужно для этого.
Пусть, хотя бы, польют «сучком» на бинты. Вдруг он поможет остановить течение крови? Да и дополнительная дезинфекция, лишней не будет. То, что останется, принесёте ко мне. Я нахожусь в той землянке. — лейтенант указал на «дом офицеров» и коротко бросил: — Выполняйте команду!
Проводив взглядом спину сержанта, Яков направился к длинной низине. Опустив гудящую, как колокол, голову он поплёлся к строению, отведённому ему, для жилья.
Немного качаясь, зенитчик вошёл в помещение. Зачерпнул кружкой воду из армейского термоса, стоявшего возле двери, и небольшими глотками выпил тёплую невкусную жидкость.
Ощутив, что сильная жажда чуть притупилась, парень устало вздохнул. Сделал два шага вперёд и медленно сел на жёсткие нары. Он медленно снял тяжёлую каску и положил на «табурет», торчавший возле «стола». Рядом бросил пилотку, промокшую насквозь от горячего пота.
Яков прислушался к состоянию всего организма и осторожно ощупал свой лоб. Кожа под пальцами была очень горячей и влажной. Череп болел намного сильнее, чем прежде. Перед глазами мелькали какие-то искры и тени.
Его легонько подташнивало. Хоть после завтрака прошло много времени, есть лейтенанту совсем не хотелось. Желания хлопнуть рюмочку водки, у него совсем не возникло.
Лейтенант двинулся так осторожно, словно у него на макушке, стояла хрустальная ваза. Яков улёгся на усталую спину. Опустил свинцовые веки и тотчас лишился сознания.
Как это ни странно, но сквозь неожиданный обморок, он каким-то мистическим образом, ощущал почти всё, что творилось вокруг. По крайней мере, ему так казалось.
Спустя полчаса, в дверь постучали. Не услышав ответа хозяина, снаружи открыли щелястую створку. В помещенье вошёл сержант пехотинцев. Осматриваясь в полумраке землянки, он чуть потоптался возле порога, увидел, что командир лежит, как убитый, и двинулся дальше.
Стараясь не очень шуметь, МВДешник прошёл к свободной лежанке и осторожно поставил на пол двенадцатилитровую ёмкость с оставшейся водкой. Затем повернулся и, крадучись, направился к выходу. Его силуэт тотчас исчез в сиянии солнца, висевшего над иссушенной степью. Узкая дверца тихо закрылась.
Ранение в голову
Раздались до боли знакомые крики двух наблюдателей: — Воздух! Курс 40! Двенадцать самолётов на западе! — кричали они в один голос. Благословенная тишина батареи разорвалось с отчётливым треском. Яков мгновенно очнулся от тяжёлого сна.
— Опять! — простонал он вполголоса. Зенитчик спустил сапоги на утоптанный пол и, помогая телу руками, с огромным трудом принял «положение сидя». Несколько долгих секунд, лейтенант ориентировался в полутёмном пространстве. Он очень старался сфокусировать рассеянный блуждающий взгляд.
Его зрение, помутнённое сильной контузией, наконец-то, пришло в состояние нормы. Предметы перестали двоиться и уже не дрожали в застоявшемся воздухе тесной землянки. Действуя весьма осторожно, парень поднялся на нетвёрдые ноги. Он слегка пошатнулся и, опёршись рукою на ящик, встал вертикально.
Якову вспомнился текст из толстого медицинского справочника, который он когда-то читал в далёком Баку. Лейтенант тихо сказал про себя: — «Э-э братец, да у тебя, кажется, сотрясение мозга? Хорошо бы тебе полежать пять-шесть дней в тишине и покое, ан нет, приходится идти воевать!»