Мы подождали, пока стало темнеть, и вышли из развалин домов, где прятались от немецких «лаптёжников». Взяли друг друга на крепкий буксир, вытянулись походным порядком, и поспешил к заводу, где раньше делали тракторы.
Двигаемся по сожженному городу в нашем глубоком тылу. Вокруг ни единой души. Ни военных тебе, ни гражданских. На одном из пустых перекрёстков, из улочки вдруг появились четыре «тридцатьчетвёрки» с красными звёздами. Они лихо втиснулись в нашу колонну, и мы общим строем катимся дальше.
Наши рации были разбиты, спросить по радио мы их не можем, а вылезать наружу из башни никому неохота. Хоть и едем по своей территории, а вдруг, где-то рядом спрятался снайпер фашистов? Зачем же идти на рожон? Вот мы и думаем: — «Мало ли что? Может, ребята из другого полка? Они, как и мы, тоже идут на починку».
Минут через тридцать, мы добрались до завода и ввалились гурьбой на площадку, разбитую перед цехом ремонта. Все гуськом потянулись к открытым воротам и забыли следить за приблудами, приставшими к нам по дороге.
А те мерзавцы отошли от колонны. Разъехались в стороны и встали по разным углам. Затем, развернулись пушками к центру и стали палить в четыре ствола. По людям, по зданию, по искорёженным танкам.
Мы все сидим в своих тесных «коробках». Ничего толком не видим и не можем понять, что же творится снаружи? Мы ведь находимся в глубоком тылу. Так кто там стреляет, откуда, в кого и зачем?
Тем временем, фрицы работали без передышки и лупили по нам прямо в упор. Убили много рабочих с танкистами. Сожгли пару-тройку приличных машин, которые только нуждались в мелком ремонте. Разрушили кирпичную стену и повредили уйму станков.
Много они бед натворили, пока мы не поняли, что и к чему. Пока не взялись за дело всерьёз и не сожгли их всех четверых. Один уже загорелся, а всё никак не уймётся. Горит дымным пламенем, но прёт прямо на наших. Пошёл на таран и смял «тридцатьчетвёрку» чуть раньше, чем самому башню взрывом снесло.
Долго мы потом удивлялись. Ну, мы-то понятно, нам некуда уходить с нашей отчей земли. Мы защищаем её до последней кровиночки. А фрицы-то что? Ведь они же просто захватчики. У них всех должны быть, другие мотивы. Главное, для таких оккупантов, выжить в начавшейся бойне и благополучно дождаться делёжки добычи.
Кроме того, одно дело, драться стенка на стенку, когда рядом чувствуешь локоть товарища. Совершенно другой коленкор, забраться в гущу врага, и сгинуть в такой мясорубке, как камикадзе японцев.
Но, как нам говорил капитан, на Дальнем Востоке особый отбор на верность фашистской идее. Их долго учат особенным образом. И, где только фрицы набрали таких добровольцев, готовые пойти на верную смерть? Никому неизвестно.
Опять же, с немцами тоже, всё ясно. Слепая любовь к бесноватому Гитлеру. Германия превыше всего, и прочие бредни о высшей расе арийцев и господстве над миром. А зачем вот припёрлись в Россию остальные их сателлиты: Италия, Румыния, Хорватия, Венгрия. Я слышал, здесь даже финны имеются.
Ну ладно, можно подумать, мол, они тоже надеются на кусок пирога, но ведь на каких удивительных танках они тут воюют? Это же древняя убогая дрянь. Авиационные пушки двадцать-двадцать пять миллиметров, лобовая броня только двенадцать.
Да наши 76-ти миллиметровые «чушки» пробивали их, словно картонные. Ведь верная гибель идти на подобных «коробках» в атаку, а они лезут вперёд, очертя свою буйную голову.
— «Лапёжнники» тоже летят на зенитки с неслыханной яростью, словно их никакой снаряд не берёт. — сказал задумчивый Яков. Затем, помолчал и закончил той фразой, что слышал от преподавателей в бакинском училище:
— Верность идее и патриотизм, конечно, могут играть определённую роль, но мне лично кажется, что главную скрипку здесь ведёт «первитин». Насколько я знаю, его дают фрицам. В первую очередь, танкистам и лётчикам.
— А что это такое? — удивился сосед, который впервые услышал это странное слово.
Парень тотчас объяснил, как действует данный наркотик, и какие последствия от него появляются. Заодно, он посоветовал, никогда не принимать это снадобье внутрь.
В качестве простого примера, лейтенант описал, как фашисты, напали на его батарею. Как фрицы кидались в атаку за целую сотню шагов, и дрались настолько жестоко, словно хотели поскорей умереть. В заключение, Яков поведал, какие большие зрачки были у мёртвых пехотинцев врага.
— Теперь мне понято, почему они бьются, как черти. Будто хотят прямо отсюда попасть в свои райские кущи. — задумался Доля.