– Разумеется! Остаток жизни я проведу с чувством вины за то, что согласился взять эти деньги. К моей семье уже не будут относиться как к потомкам знаменитого Гаселя Сайяха, Охотника, о котором еще помнят многие туареги, а припишут нас к бандитам, готовым на все пойти ради денег.
– Я не об этом.
– Тогда о чем? О вещах, которые я смог бы приобрести? Нам, кочевникам, не нужно много вещей, ибо, когда мы срываемся с места, вещи превращаются в обузу. Нас называют «детьми ветра», а истинные дети ветра должны передвигаться налегке.
– Но я должен вести с тобой переговоры, должен тебе что-то обещать! Подскажи мне, что именно, – взмолился француз.
– Тебе подсказки не нужны, – усмехнулся Гасель. – Я всегда говорю предельно ясно, чего хочу. Зачем повторять?
– Возможно, ты пошел бы на уступки…
– Уступки? – В голосе туарега прозвучало удивление. – О каких уступках ты говоришь? Я не торговец коврами, который может сделать скидку на товар. Я ничего не продаю. Я требую справедливости, только и всего.
– Тогда у тебя не будет выбора, кроме как сразиться с наемниками.
– Ничего, мой отец сражался с целой армией.
– И это твоя единственная цель? Поступить ровно так же, как отец, зная, что, скорее всего, тебя убьют, как убили его?
– А почему бы и нет? Для туарега почетно погибнуть с честью. Все равно история моего народа заканчивается, и я буду рад написать одну из последних ярких страниц.
– Это глупо, прости уж, что я тебе так говорю. Твой народ стал частью мировой цивилизации. Туареги известны не меньше, чем спартанцы Древней Греции или индейцы племени сиу в Северной Америке… Напрасно ты говоришь про конец истории. Твои соплеменники не только живы, но и готовы бороться. Например, ваш совет старейшин принял решение, чтобы машины не проезжали по вашей территории, и это стало причиной того, что гонки приостановлены. Вот тебе и доказательство того, что туареги все еще имеют особый вес в этой части света.
– Ты мне не говорил ничего об этом решении нашего совета…
– Я сам только вчера узнал. Похоже, Турки Ал-Айдиери в открытую выступил на твоей стороне.
– Гепард? – удивился Гасель Сайях. – Я думал, что он давно умер.
– Турки – глубокий старик, но у меня такое впечатление, что все еще способен дать бой.
– Он всегда был таким, – улыбнулся Гасель.
– Так вот, если он на девятом десятке все еще проявляет отвагу, почему же ты, юнец по сравнению с ним, считаешь, что все потеряно? Неужели туареги другого поколения настолько ослабли?
– Ну ты и хитер… – сердито протянул Гасель Сайях. – Хитер и изворотлив, но, знаешь, ты меня порадовал. Выходит, мои действия послужили толчком к тому, что туареги отреагировали и выступили против безумных гонок. Возможно, следующим шагом станет организованное выступление против шайки бесстыдных людей, сидящих в правительствах. Возможно, настанет день, когда мы, туареги, создадим свою страну, где будем жить по своим законам и чтить традиции.
– Не исключено, – кивнул француз. – Африка пока еще не закончила формировать свои настоящие границы. Прошло почти полвека, как была предоставлена независимость большинству африканских государств, но они все еще продолжают жить по лекалам колонизаторов. Меня всегда удивляло, что границы у вас проведены как по линейке, без учета реального расселения этносов. Почему? Ну, то есть понятно почему – эти границы прочерчивали колонизаторы. Но вы можете все изменить. Если туареги организуются, они могут настоять на своих законных правах и обрести свою собственную территорию.