Туарег 2

22
18
20
22
24
26
28
30

– Мне тоже так кажется. И есть еще кое-что. Тот человек, которого я высадил, действительно хороший журналист, поэтому в твоих интересах поговорить с ним. Если Пино и этот журналист благополучно доберутся до Италии, синьор Феррара поможет организовать настоящий скандал и сделать так, чтобы весь мир узнал про изнанку гонок. При наихудшем раскладе, если парень умрет, все беды свалятся на твою голову.

– Ты с каждой минутой торгуешься все лучше.

– С тобой торговаться тяжело, уж больно упрям, как… Ладно, не буду.

– Нет, продолжай.

– Сам напросился. Если ты не примешь мое предложение – выставишь себя строптивым вьючным ослом. Бывают такие – хуже самого несговорчивого верблюда во время гона. Так что давай уж оставим глупости! Подумай и согласись, что предложение не самое плохое.

– Мне нет нужды думать. Согласен!

– Уф… Так тебе интересно будет познакомиться с журналистом?

– Вот насчет этого не знаю…

– Я не так давно с ним знаком, но мне показалось, что он честный человек. Такой будет писать правду, а не смаковать слухи. Вреда он тебе не причинит.

– Хорошо… Веди его. Но только ни одной фотографии.

– А что такого, если он поснимает? Тебя снимать он не будет, если ты настаиваешь. Все равно лица не видно – одни глаза. Но колодец, автомобили, шатер… – это важно. Такие фотографии лучше всего проиллюстрируют, что он был здесь, говорил с тобой, и что это действительно затерянный уголок пустыни, где по вине одного бестактного козла, которого поддерживает оргкомитет, развернулась драма.

Соглашаясь, Гасель кивнул.

Не теряя время, пилот встал и направился к вертолету, и уже через пятнадцать минут Ганс Шольц со смесью страха, восхищения и уважения смотрел в глаза туарега.

– Спасибо за то, что ты меня принял! – пробормотал он. – С этого момента я отдаю себя под твою защиту.

– Так не говорится, – перебил его Гасель. – Сначала нужно сказать, что ты просишь у меня гостеприимства.

– А, да, хорошо… Прошу твоего гостеприимства.

– Предоставляю… Так что ты хочешь узнать?

– Ты, правда, готов убить этих людей?

– Если меня вынудят – да.

– Но почему?