– Времени нет. Мне в обком. Заседание бюро по сельскому хозяйству. Хотят послушать, как мы кулаков выкорчевываем. Нам есть чем отчитаться. Вон, одна банда кулацкого недобитка Плетнева чего стоит… После одиннадцати подходите. Сам, чувствую, всю ночь работать буду. Не поздно?
– Годится…
Вышел я из кабинета начальника озадаченный. Что-то Гаевский излишне суетится сегодня. И что за неожиданный поворот в деле? Может, из Москвы пошли движения по моему письму?
Какое-то нехорошее ощущение вдруг обрушилось. Даже не чувство собирающейся грозы. А уверенность, что гроза уже грянула.
А может, плюнуть на все и начать рубить шашкой? Граца кинуть в камеру своей властью. Хотя Гаевский не даст, но можно подождать, пока он опять в командировку укатит, странник наш. Или легче просто взять Ефима за шкирку, незаметно так для посторонних глаз, да и кинуть в подвал за городом. Туда же – связника-обувщика. А заодно и исполняющего обязанности директора «Пролетарского дизеля» Зорина – нашего главного подозреваемого. Хрен с ними, с изощренными разработками. Грузить всех в кузов, а потом выбивать показания вместе с соплями! Конечно, остальная вражеская агентура при таком подходе тут же разбежится. Но кого-то мы еще прихватим.
Ну, если совсем меня крепко прижмут, что не вздохнешь, можно взять да и незатейливо перестрелять фигурантов. А там хоть трава не расти. Как ни залихватски и фантастично звучал этот вариант, но если выхода иного не увижу, так и сделаю. Если только самого раньше не грохнут…
Вечер. Коридоры и кабинеты Управления затихли.
Ну все, пора к начальнику. Чем этот самовлюбленный карьерист порадует? Наверняка какая-то каверза, на которую его Грац надоумил. Ничего, не первая и не последняя.
Я накрутил диск внутреннего телефона:
– Можно к вам, Михаил Семенович?
– Да, я вас жду, Ермолай Платонович. С нетерпением…
Глава 15
Зайдя в отдельный начальственный подъезд, я бодро взбежал на четвертый этаж. Секретарши и ординарца в приемной уже не было. Заходи к руководству кто хочешь. Пролетарская демократия.
Я так и сделал – постучался и вошел.
Все же Гаевский артист. Многолик и непредсказуем. Сейчас он гордо возвышался в позе римского патриция за столом и излучал величие:
– Заходите, Ермолай Платонович. Жду вас, жду.
Меня жгли любопытство и ожидание, а еще ползла тревожная холодная змейка по позвоночнику.
Ждал я чего-то драматичного. А не произошло ровным счетом ничего примечательного. Гаевский пододвинул к себе толстый блокнот с обложкой «Участнику партийной конференции» и начал выспрашивать о текущих делах и их перспективах. О статистике агентурно-оперативной деятельности.
Я отвечал четко, но раздражался все больше. Ну и что это за буффонада такая?
Неожиданно послышался тактичный такой, с придыханием, стук в дверь.