Непокорная,

– Вставай! – взмолилась она. – Речь идет о твоей жизни.

Увидев оружие в руке Адама, турчанка вскочила на ноги так ловко, как будто была юной девушкой. Мунджа помогла ей сесть в седло. Это оказалось проще, чем можно было ожидать, ведь под платьем у старухи были длинные шаровары. Затем Мунджа подошла к кобыле, на которой приказал ей ехать Карл, и хотела было взобраться на нее.

В этот момент Карл обхватил ее за талию и приподнял. Мунджа испуганно посмотрела на него, но его улыбка ее успокоила. «Он хороший человек, – подумала девушка, – во всяком случае, лучше, чем те, что у меня на родине». Мунджа улыбнулась в ответ и заметила, что Карла это обрадовало.

– Не могли бы вы помочь и моей рабыне, эфенди? – спросила она и сказала себе, что это слово в адрес Бильге звучит в ее устах довольно странно, ведь она и сама была теперь рабыней.

После того как темнокожая девушка оказалась верхом на спокойном коне, захваченном у турок, Адам взял на руки маленького мальчика и после недолгого размышления подсадил его к Лешеку. Одноногий старик, как ни странно, лучше всех мог успокоить испуганного ребенка. Наконец Османьский вскочил на коня и знаком велел остальным следовать за ним.

Отряд присоединился к длинной веренице польских всадников, и несколько часов они видели лишь равнины к востоку от Вены и гусар, скакавших впереди. Адам ехал во главе; за ним следовал Карл, держа поводья вместо Бильге, поскольку юная рабыня двумя руками вцепилась в гриву своей лошади. Мунджа ехала рядом с Карлом, внимательно глядя на него. Выражение его лица свидетельствовало о том, что он погружен в мрачные размышления.

Наконец Карл повернулся к ней:

– Есть ли у тебя родственники, которые могли бы приютить тебя после смерти отца?

– Нет, – ответила Мунджа, умолчав о старших сестрах Исмаил-бея.

Она видела их всего пару раз в жизни и была убеждена, что обе женщины постарались бы как можно скорее продать ее какому-нибудь сановнику, чтобы получить выгоду.

– Значит, ты не можешь вернуться на родину? – снова спросил Карл, и в его голосе прозвучало облегчение.

Мунджа покачала головой:

– Нет, эфенди. Мой отец был в немилости у султана, поэтому на родине я стану обычной рабыней.

«Дурочка! – отругала она себя. – Ты и здесь всего лишь рабыня».

Карлу стало досадно, что после битвы он не захватил столько же добычи, как Игнаций или Тобиаш Смулковский. Он нашел немного золота, но его хватило бы лишь на небольшое имение. Правда, у него было шесть хороших лошадей, и он мог бы стать конезаводчиком. Этим не наживешь большого богатства, но наверняка можно добиться определенного благосостояния. Поскольку отец юной турчанки был в опале, ее такое положение должно удовлетворить. Тем не менее ему также нужно было заботиться о сестре. Недавно Йоханна прошептала Карлу на ухо, что нашла несколько драгоценных камней, но он не придал этому особого значения. Молодой человек снова посмотрел на Мунджу.

– Если нет никого, кто мог бы приютить и защитить тебя, я вынужден буду оставить тебя у себя, – заявил он, удивившись тому, что очень рад такому повороту событий.

Несмотря на то что Мунджа все еще скорбела по отцу, ее сердце радостно подпрыгнуло в груди.

– Мне бы хотелось этого, – прошептала она.

– Но тогда тебе придется принять христианство, – продолжил Карл.

В ответ Мунджа прочитала «Отче наш» по-польски и «Аве Мария» на латыни. Увидев изумление на лице Карла, девушка улыбнулась: