Непокорная,

– Если вам угодно, я вызову этого негодяя на поединок и пущу ему кровь!

И Йоханна, и Адам поняли, что Мышковский говорит совершенно серьезно. Османьский был потрясен. Игнаций служил под его командованием уже много месяцев, и они всегда прекрасно ладили. Неужели одной-единственной женщины достаточно для того, чтобы разрушить их товарищеские отношения? Затем Адам вспомнил, что подозревал Игнация в шпионаже в пользу Рафала Даниловича, и решил, что его заместитель слишком уж чванлив. Однако дуэль была последним, что они могли себе позволить: им необходимо было сражаться с врагами.

– Прибереги свою прыть для турок, – резко ответил Османьский Игнацию.

– Вы меня боитесь? – насмешливо спросил тот.

– Думаю, ты знаешь меня достаточно хорошо, чтобы понимать: мальчишка вроде тебя меня не испугает. Но ты забыл, что находишься под моим командованием, а Йоханна фон Аллерсхайм – моя подопечная.

Голос Адама прозвучал резко. Он готов был скорее исключить Игнация из своего отряда, нежели позволить ему сблизиться с Йоханной.

Мышковский подумал несколько секунд, а затем нехотя кивнул:

– Этот военный поход когда-нибудь закончится. И тогда вам придется ответить на мой вызов!

– С превеликим удовольствием! – Адам похлопал по рукоятке сабли, демонстрируя готовность к поединку.

Тут к нему подошла Йоханна и, размахнувшись, влепила пощечину, такую же болезненную, как та, что как-то отвесила ему мать:

– За то, что вы все эти месяцы вынуждали меня притворяться мужчиной!

– Разве это была не твоя идея? – спросил Карл и избежал пощечины лишь потому, что тут же отступил на два шага назад.

7

До отъезда Адам ходил с мрачным видом. Он кричал на каждого, кто допускал какую-нибудь оплошность, и совершенно не обращал внимания на Йоханну. Все в отряде были счастливы, когда наконец снова отправились в путь. Другие гусары тоже захватили турецких лошадей, поэтому поляки смогли увезти с собой бóльшую часть добычи, в том числе и палатку, где Османьский хранил свои трофеи, – она была не только больше, но и добротнее, чем их палатки.

Однако возникла проблема: старая турчанка отказывалась садиться на лошадь. Она покачала головой, произнесла несколько фраз, из которых Адам понял только половину, и наконец с криками бросилась на землю.

Некоторые всадники ухмыльнулись, и Игнаций не смог удержаться от насмешки:

– Капитан, посадите старуху на своего коня и обнимите ее покрепче!

Адам немного подождал, а затем вытащил пистолет, взвел курок и приставил дуло к голове старухи.

– Если я не смогу взять тебя с собой, мне придется тебя застрелить! – сказал он по-турецки.

Внезапно все вокруг замолчали. Йоханна испуганно смотрела на Османьского. Мунджа бросилась к старухе и потянула ее за руку.