— Вы же знаете, что скупать меха запрещено. Охотники должны сдавать их на факторию «Заготпушнины». — Я показал на голубого песца. — У Яртико купили?
— Да, голубой песец и кое-что у Яртико… Почему вы мне устраиваете допрос? — Геннадий Львович справился с собой и перешел в наступление.
— Чем вы расплатились за меха?
— Какое ваше дело? — закричал он. — Я не обязан давать отчет! Приказываю вам немедленно отправиться на метеоплощадку и снять показания приборов!
Теперь он взял себя в руки. На его выбритом лице не дрогнул ни один мускул. Только глаза постепенно меняли цвет. Они словно линяли, становясь из бледно-голубых серыми, свинцовыми.
В перепалках я тоже бывал. Как говорится, топор на ногу обувал, а топорищем подпоясывался. Я знал, что такое дисциплина на зимовке и что значат для меня такие глаза начальника.
— Показания приборов я сниму тогда, когда это положено по расписанию, — стараясь говорить как можно сдержаннее, ответил я. — Но знайте: сегодня же я передам радиограмму, что вы незаконно скупаете меха у охотников. Скупаете их за спирт.
Удар попал в цель. Геннадий Львович даже дернулся, словно его ткнули шилом.
— За спирт и за меха вас по головке не погладят, — спокойно закончил я и сел на стул возле дверей. — Вы узнаете, что бывает с такими скупщиками пушнины.
Теперь мне все стало понятно. Тот раз Геннадий Львович споил в тундре Яртико и забрал у него меха. И голубого песца и все остальные, которые охотник вез сдавать на факторию.
Геннадий Львович струсил. Я видел, как задрожала его рука, положенная на стол, как на виске забилась жилка и мелкая испарина выступила на лбу.
— Захар Петрович… Я завтра все отдам Яртико. Я сам разыщу его в тундре… Все меха отдам…
Он юлил передо мной, заглядывал в глаза, умолял все забыть. Он готов был поцеловать полу моей малицы, если бы я, пожелал этого.
А мне хотелось стукнуть прикладом по редким рыжеватым волосам с аккуратным пробором. Я велел ему сложить меха в брезентовый мешок и подать его мне.
Комкая в руках дорогие шкурки, он стал запихивать их в мешок. Недопесков он не положил.
— Это мои… Сам добыл… своими руками, — свирепо сказал он.
— Ладно, оставляйте! — Мне хотелось скорее кончить эту историю.
С мешком в руках я попятился и, выскочив в коридорчик, накинул на дверь щеколду. Через секунду дверь вздрогнула от тупого удара.
— Буду стрелять! — крикнул я.
За дверью стихло.