Потом была победа

Счет времени был потерян. Я не знал, сколько мне пришлось биться с огнем: полчаса или два часа. Не знал, стоит ли на месте плоскодонка. И все-таки побежал разыскивать ее. Спотыкаясь о кочки и цепляясь за кусты ивняка, я из последних сил бежал по перешейку…

Я стал рассказывать, что было дальше.

Холодова я увидел неожиданно. Вывернувшись из-за куста, я едва не наткнулся на него. Взвалив на себя такую вязанку сена, что из-под нее были видны лишь задники резиновых сапог, мотоводитель тащил ее к берегу.

— Петро! — Я ухватился за веревку, которой была опутана вязанка. — Ты здесь?

Качнувшись из стороны в сторону от моего рывка, Холодов выскользнул из-под поклажи, как уж из травы.

— Чего хватаешься, леший тебя взял!.. Едва хребет не свернул. Что стряслось?

— Лес на перешейке горит, — торопливо заговорил я. — У скошенной поляны огонь затух… Людей надо.

— То горит, то затух, — хрипло Сказал Холодов. — Сказывай толком. На перешейке, говоришь, горит?

Я кивнул.

Мотоводитель вытер с лица пот рукавом сатиновой рубахи и сказал, в упор глядя мне в глаза:

— На перешейке нечему гореть… А кусты спалит, на тот год трава будет гуще, укосистей.

— Пожар в Заозерье может проскочить.

— Ты же сказал, что он затух, — насмешливо оглядел меня он.

Верно, я и в самом деле был смешон в мокрой с прорехами одежде, орущий на весь лес про пожар, который уже погас.

— Чего горячку-то пороть? Этак людей до смерти напугать можно. — Холодов нагнулся, примериваясь, как ему лучше вскинуть на себя вязанку с сеном. — Выскочил из-за куста, как черт из бани…

Он кольнул меня глазами из-под густых бровей и деловито стал затягивать ослабевшую веревку.

И тут я почувствовал, как во мне нарастает холодное бешенство.

Я стоял перед ним, с ног до головы мокрый, весь в копоти. А Петюня заботливо подтягивал веревку, чтобы ненароком по пути не вывалился клок сена из вязанки.

— Лес горит, — упрямо сказал я мотоводителю, стараясь заглянуть ему в лицо. — Бросай к черту свое сено! Бросай!..

Уж не помню, что я еще кричал Петру в эти минуты. Я кричал, а он, взгромоздив на спину вязанку, пошел к своей плоскодонке.